26b5465a54f0fb67580165b5a7e11988

обладателю куда больше пользы, чем те фокусы, которые заключены в железном оперении.

– Может быть и так, – отвечал Гасхааль. – Но тогда напрасно ты отдал столь ценную вещь

той женщине: будь возможно вернуть прошлое, я лучше бы признал свое поражение, но при

условии, чтобы Зеркало Судьбы сохранилось у нас. Ты сможешь вновь сделать подобную вещь?

– Не стану и пытаться, – ответил Эмерхад. И Повелитель Ворон кивнул, принимая такой

ответ. Ведь повторение – верный признак ремесленника, но не художника. Обладающему Силой, желающему с течением веков не потерять свое волшебство, но приумножить его, не следует

повторяться, потому что если творец повторяется – это говорит о том, что он исчерпал свой дар.

Поскольку решение женщины не удовлетворило ни одного из спорщиков, они решили

состязаться снова. На этот раз костяные таблички вытягивал Эмерхад, а Гасхааль держал кошель

перед ним. Господин Знаков бросил пластинки с буквами в воду – и они поплыли и сами собой

сложились в новое имя. Гасхааль нахмурился, когда увидел его.

– Кадмон, – прочитал Господин Знаков. – Кто это? Тебе что-нибудь о нем известно?

– Его также называют Дарующим Имена, – молвил Повелитель Ворон. – И я не желал бы с

ним встречаться. Он – истребитель ангелов и повелитель духов; говорят, боги благоволят к нему и

от того удача всегда на его стороне. Воистину, в недоброе время начали мы свой спор, но теперь, впрочем, поздно жалеть об этом. Нет у меня желания дарить что-либо Дарующему Имена, ибо он, как рассказывали мне, уничтожил многих наших собратьев.

– Что ж, – сказал, улыбнувшись, Эмерхад. – Тем больше оснований подарить ему то, что

вызовет зависть богов и рано или поздно погубит его.

– Что же это? – Спросил Повелитель Ворон. И Эмерхад изложил ему свою задумку.

Итак, сотворили они прекраснейшую женщину из всех, что когда-либо ходили по земле.

Все в ней было совершенно и соразмерно, все привлекало взгляд и заставляло беспокоиться

сердце. Ноги ее были длины, бедра широки, талия – узка, грудь высока и пышна, руки изящны, движения грациозны, кожа бархатиста и нежна, голос – ровен и чист, черты лица тонки и

благородны. Кожа ее была светла и чуть золотиста, а глаза меняли цвет в зависимости от

настроения и времени суток. Гасхааль наделил женщину душой, ценящей лишь то, что еще не

принадлежит ей, и сердцем, способном понимать самые потаенные желания чужих сердец; Эмерхад наделил ее острым разумом, знаниями двадцати мудрецов и опытом восьмидесяти

блудниц.

Отправившись на поиски Дарующего Имена, вскоре родичи нашли его. Встав посреди

дороги, они громко заспорили, а Кадмон услышал их препирательства и подошел ближе. Он

поразился красоте женщины. Эмерхад и Гасхааль обратились к нему, прося рассудить их.

– Это – изделие наших рук, – сказал Гасхааль. – И мы не в силах решить, кто из нас имеет

больше прав владеть им. Я сотворил тело этой женщины и дал неутолимую страсть ее лону, также

я наделил ее нежным и чувствительным сердцем.

– Зато я, – сказал Эмерхад, – создал ее разум и дал ей знания двадцати мудрецов и опыт

восьмидесяти блудниц. Красивые игрушки быстро приедаются, однако она – не такова: она умна, остроумна в беседе и изобретательна в любви.

– Как ее зовут? – Спросил Дарующий Имена, не переставая рассматривать женщину.

– Мы еще не дали ей имя, – ответили ему братья.

– Тогда, – усмехнулся Кадмон, – это сделаю я. Я дарую ей имя: пусть ее зовут Соблазн –

потому что такова сущность ее. Теперь же, поскольку и я принял участие в сотворении сего чуда, следует выяснить, кто из нас троих более всего достоин владеть ею. Но, право, не советую вам

состязаться со мной – потому что ваши имена мне известны, и я в любую минуту могу уничтожить

вас, или подчинить своей воле, или превратить во что-нибудь совершенно невообразимое – ведь

имена обладают подобной властью, а я повелеваю именами.

С тем и были вынуждены удалиться Обладающие Силой – вслух проклиная Кадмона, а в

душе тайно подсмеиваясь над ним. Как только они покинули пределы того мира, где состоялась

встреча, Эмерхад сорвал с шеи амулет с символами, защищавшими его от чар той женщины, и

спросил Гасхааля:

– Как ты сумел не поддаться ее обаянию? Даже имея амулет, я едва смог расстаться с ней.

Ведь мы сотворили искушение, такова природа ее, воплощенная в образе женщины.

– Я не настолько слаб, чтобы уступать соблазнам, – презрительно бросил Гасхааль.

Но поскольку спор их так и не был разрешен, в третий раз решили они отыскать

достойного судью, могущего рассудить их. На этот раз они оба просунули руки в мешочек с

костяными пластинками и одновременно бросили перед собой то, что выловили на его дне.

Пластинки сложились в двойное имя, однако, прочитав его, оба пришли в растерянность и

недоумение.