2028

Но балкон был погружён во мрак. Я внимательно осмотрел стену: факелы потухли, и не было ни единой души на ней. Потом сделал неуверенный шаг вперёд, и ещё один, и ещё, осторожно обходя мёртвые туши, лежащие тут и там. Несколько падальщиков, оторвавшись от ужина, недовольно, но безмолвно взмахнули крыльями и взлетели передо мной. Я пробирался вперёд, стараясь не ступать на бурый ковёр, поднял глаза и увидел центральный вход – двери были выбиты и свалены внутрь, их стёкла разбиты на маленькие серебристые крошки, и чёрный квадрат входа безмятежно раскрылся передо мной.

Я оглянулся назад. Платон молча следовал за мной, осматривая тела убитых тварей. Потом я посмотрел на чернеющий проход. Сердце внутри безудержно барабанило. В висках пульсировало от его ударов, а дыхание перехватывало. Я жадно вцепился в автомат, сделал глубокий вдох и выдох, и пошёл ко входу.

Вестибюль был погружён в кромешный мрак, и не было ничего видно дальше трёх шагов от меня. Костёр в центре не горел. Свет Платонова факела выудил из тьмы несколько мёртвых туш на кафельном полу. И их число росло с каждым моим шагом. Когда я подошёл к ступеням, увидел валявшийся возле них факел, поднял его и зажёг о горящий. Чёрная, обгоревшая ткань зажглась не сразу. А потом из тьмы показалась зияющая тёмно-бурая полоса, неровная и размазанная по белым ступеням, а рядом с ней – разорванное тело. Человеческое тело.

Я застыл на месте. Лихорадочно озираясь по сторонам, я почувствовал, как всё моё тело немеет и я постепенно лишаюсь контроля над ним. Недалеко из тьмы выбрался ещё один мертвец – сжимающий в руке топор, вонзённый в бугристую, покрытую шерстью поверхность. Оба – защитник и тварь – безмятежно покоились у каменного столба, чуть дальше от потухшего костра.

Платон осмотрел убитого и тихо вздохнул.

— Похоже, оборона всё же прорвалась… — сказал он спустя минуту.

Мои глаза вперились в тела. Я сделал шаг назад и чуть было не споткнулся подкошенными ногами о тушу позади.

— Не может быть… Этого… не может… быть…

Старик повернулся ко мне, посмотрел траурным взглядом мне в глаза.

— Но это – реальность. Здесь нет ничего, кроме мёртвых и…. смерти, — он отвернулся, смотря на лестницу. — И нам здесь с тобой не место, Павел. Уже слишком поздно.

Но я не хотел верить в это. Мои глаза показывали мне, но я всё ещё не принимал то, что видел. Потом я резво взбежал по ступеням, свернул направо и побежал по лестнице. Гулкое эхо моих шагов разнеслось по тёмному вестибюлю.

— Павел, стой! — окрикнул меня старик.

Я поднялся на второй этаж и остановился возле застеклённых дверей. Одни были выбиты, а вторые, подпираемые столами с другой стороны, всё ещё висели на петлях. Ощерившиеся острыми лезвиями куски стёкол были перепачканы бурыми разводами; подтёкшие капли крови засохли на их сребристой поверхности.

Я свернул направо и побежал по коридору, разгоняя мрак своим огнём. Навстречу мне выбирались из тени валяющиеся тела убитых тварей и студентов; пол по центру был залит огромной лужей, на которой я чудом не поскользнулся. Свернув в свой корпус, я остановился и прислушался. Впереди стояла тишина, и был слышен только слабый отголосок эха моих резко прерванных шагов, долетающий, казалось, из другой части здания. Я пошёл вперёд, выхватывая из мрака стены и пол. Маленькие чёрные дыры вгрызались в штукатурку; на полу зияли тонкие полосы, а не доходя до своей аудитории четырёх метров я увидел несколько студентов, лежащих ничком.

Дверь в мою аудиторию была распахнута настежь. Я вошёл внутрь – пусто. Прошёл к окну и осмотрелся. Матрас Григория был перевёрнут, изодран и испачкан кровью, но его самого здесь не было. Потом я вышел и остановился у двери. Посветил влево – туда, куда уходил кровавый размазанный след, будто кого-то тащили по полу. Мрак разливался в трёх метрах впереди от меня, и, прислушавшись, я выудил из него чуть приглушённое чавканье… Где-то там, не так далеко от меня…

Я попятился назад, схватился за свой автомат. Чавканье резко стихло, и из тьмы вылилось утробное урчание, а потом – злобный рык и эхо клацнувших клыков. Рык прекратился, и вновь коридор налил этот смачный звук смыкающейся над плотью пасти.

Я развернулся и спешно зашагал прочь от этого звука. Старался идти легко, однако мои ботинки предательски отбивали пол. За моей спиной вновь раздался рык, но уже более резкий и недовольный, и я тут же ринулся наутёк, освещая дорогу впереди своим огнём.

Когда я выбежал в центральный коридор, то чудом не налетел на Платона. Старик схватил и остановил меня.

— Павел…

— Никого… Пусто… Одни мёртвые… — слова срывались с моих губ. — Они мертвы… Мертвы…

— Павел, успокойся, — Платон взял меня за плечи. — Посмотри на меня. Здесь опасно оставаться. Мёртвым уже ничем не поможешь, а у нас ещё есть возможность остаться в живых…

— Но я не могу… Я… Я не знаю… Мы не знаем. Может, кто-то… Хоть кто-нибудь…

Из глубин здания раздалось нечеловеческое верещание.

— Нам нужно уходить отсюда, Павел. Сейчас же.

Я слегка попятился назад и вырвался из хватки старика. Сделал два шага вперёд, смотря вдаль, во тьму.