2028

— А как же она?... Как же мои друзья?... Я должен найти хоть кого-нибудь.

— Из живых здесь только упыри, Павел. И ты можешь пополнить ряды защитников университета…

Вновь раздалось верещание, где-то в недрах здания, а затем яростный рык в ответ. Не оборачиваясь назад, я пошёл вперёд. Ноги сами плелись туда, куда смотрели мои глаза. Впереди что-то зарычало, ужасно и агрессивно, а потом тьма рассеялась двумя яркими багровыми вспышками, и коридор налился грохотом автоматной очереди. Рычание перелилось в протяжное верещание, а оно – в жалобный вой. Вновь озарились короткие вспышки, прогремели два выстрела, а потом кто-то закричал, надрывая глотку в истошном вопле. Я замер возле стеклянных продавленных дверей. Вспышки света впереди повторились, вновь загремели выстрелы и все звуки смешались воедино.

— Стой! — раздался за мной голос Платона. — Не нужно тебе идти туда, Павел.

Я обернулся, посмотрел на старика. Тот стоял в двух шагах от меня.

— Твой путь лежит в другую сторону.

Я вновь посмотрел туда, где мгновением раннее разыгралось неведомое моим глазам сражение. Туда, где находилась Сашина аудитория. Я помешкал, забегал глазами по полу. Впереди образовалась тишина, и больше никто не ревел и не выл.

— Я должен найти её. Должен! — сказал я старику и, не слушая его более, ринулся вперёд.

Свернул в корпус, где была аудитория Саши. В двух шагах от выхода из коридора были свалены тела: бугристая туша подмяла под себя студента с широко раскрытыми глазами, устремлёнными в потолок; его раскрытый рот застыл, а рука всё ещё сжимала автомат. Рядом лежали ещё два упыря. Я перешагнул через них и осторожно пошёл вдоль стены, держа автомат навскидку. Дошёл до нужной двери, остановился. Дыхание перехватило.

За запертой дверью раздавался непрерывный младенческий плач. Я медленно положил вспотевшую ладонь на дверную ручку, а потом резко открыл её. В аудитории на полу валялась туша упыря, а под ней – тело девушки. Одна рука её, откинутая в сторону, сжимала окровавленный кухонный нож. Я тяжело переступил ногами и подошёл ближе. Под разбросанными каштановыми волосами растекалась красная лужица.

Мои ноги словно стали бесформенными, и я сполз по стене на пол, свалился возле двух мёртвых тел и уронил свой факел. Бледное лицо девушки вырисовывалось из мрака. Под каштановыми волосами была кровь…

Платон вошёл внутрь спустя несколько минут. Он прошёл вперёд, навис над телами, а потом взглянул на матрас. На нём надрывно рыдал запеленатый младенец. Огонь его факела разогнал мрак окончательно, и я отчётливее увидел лицо девушки: чуть припухшее, с широкими щеками. Тёмные глаза отблёскивали факельный свет. Я внимательнее вгляделся в труп, а потом из меня, словно из паровоза, вышел весь пар. Я звонко выдохнул и упёрся руками в перепачканный бурыми кляксами пол.

Платон подошёл к матрасу, присел и осторожно взял маленький визжащий свёрток. Младенец надрывно плакал, кашляя от попадающих в рот слезинок, а старик чуть покачивал его и утешал. И спустя мгновение плач стих, и в комнате наступила тишина. Словно у малыша резко отключили звук. Было слышно только его всё ещё неровное дыхание и всхлипывания. Старик поднялся, смотря на младенца и не переставая покачивать его. Потом слегка улыбнулся. Затем посмотрел на тело девушки.

— Она защищала своего ребёнка до последнего. Её глаза сейчас смотрят на меня из-под простынки.

Я посмотрел на него, потом поднялся и медленно подошёл. Младенец сверкающими от влаги тёмными глазками, похожими на тёмные пуговки, с любопытством смотрел на Платона, а потом и на меня. Я всё глядел на это маленькое создание, такое крохотное и беззащитное, а потом сглотнул тяжёлый ком.

— Если бы мы не пришли сюда… — прохрипел я.

— Но мы пришли. Ты пришёл. И мы должны забрать его с собой. Ему нельзя здесь оставаться.

Я лишь молча кивнул.

Мы вышли в аудиторию. Я пошёл впереди, а старик, держа на руках младенца, шёл следом. Вышли в центральный коридор, я остановился, прислушался, сжал рукоять автомата.

— Её не было там… — сказал я спустя минуту, посмотрев на младенца. — Я не знаю, где она может быть. Где могут быть остальные…

— Но мы не можем рисковать. Теперь не можем, — Платон приподнял запеленатый свёрток.

— Да… Не можем.

— Нужно уходить отсюда, пока другие не учуяли нас. Неизвестно, сколько их разбрелось по университету.

Я обреченно вздохнул, и мы пошли по центральному коридору. Когда вышли к лестничной площадке, я остановился и посмотрел на ступени, уходящие вниз. Простояв немного возле лестницы, я развернулся и пошёл обратно в коридор.

— Павел… — сказал мне вслед старик.

— Я не знаю… Это трудно объяснить… — я обернулся. — Но мы должны спуститься вниз… Должны посмотреть там… Мне почему-то так кажется.

Платон посмотрел на меня острым взглядом своих серых глаз, потом слабо вздохнул и кивнул.