174c8bda-ed46-49bf-97f6-65ff36b29792

Разумом я понимала, что всѐ временно, даже страдания, что я не первая и не последняя,

что есть люди, которым было намного хуже, которые пережили такие трагедии, что я отды-

хаю. Когда мужья уходили на войну и не возвращались, когда родственники выходили из до-

му на пять минут и погибали. Да, многим было реально хуже, но сейчас мне на это плевать.

Состояние, в которое я впала, было каким-то странноватым. Как своеобразная кома – об-

легченный вариант. Я не плакала, не смеялась, не застыла на месте. Глаза моргали, до меня

доносились какие-то звуки, вполне обычные, но они были неважными и поэтому оставались

фоном. Сейчас как-то не было ничего важного.

Единственной мыслью оставалась необходимость переждать, перетерпеть некоторое вре-

мя, а потом что-нибудь будет. Что-нибудь, отличное от текущего состояния. Никакого.

Мама. Будет мама, к которой я всѐ равно доберусь и тогда смогу обнять еѐ и забыть обо

всех обидах. Как в детстве, когда трагедией было даже то, что мне сломали любимую заколку.

Так и тут – ну сломали… что-то, но жить буду. Со временем забудется. Порыдать, да, воз-

можно, придется, но только когда еѐ обниму, ни секундой раньше!

Как-то быстро всѐ произошло, и встреча с идеальным инопланетянином, и зарождение че-

го-то большого, неуловимо прекрасного, и своеобразное расставание. Теперь как будто голову

сверлит мерзкий голос дворовой сплетницы, зудящий: «А я говорила, что он тебе не по зу-

бам». Да, говорила, и я с самого начала была с ней полностью согласна.

А самое поганое – всѐ это не поможет, вскоре до меня дойдѐт, вскоре я осознаю происхо-

дящее до конца, выпью до дна, и тогда уже не смогу отгораживаться. Тогда я даже не знаю,

что произойдѐт.

Не знаю, сколько времени я сидела в кресле, просто дрейфуя в океане пустоты, без цели и

усилий, но первым раздражителем, пробившем скорлупу, оказался грохот в дверь. Открывать

не хотелось, но стук продолжался.

Просто свинство! Что за сервис такой некачественный? Почему в королевском дворце

кто-то позволяет себе помешать гостям уединиться в мировой скорби?

Тоже мне, гудронская элита…

Стук, вернее, грохот не прекращался и я, в конце концов, поднялась и открыла дверь.

- Почему так долго? – возмутился Алой, чьѐ лицо во всей своей сердитой красе было пер-

вым, что довелось увидеть в коридоре.

За дверью толпились кисейцы, все, кроме Пепла. Ну, и кроме счастливого жениха, естес-

твенно. Пока я придумывала, что бы им такого сказать, чтобы они поняла – я не в настроении

составлять кому-либо компанию, и отвязались, как они зашли и без приглашения расположи-

лись кто где.

Оставалось только уйти на балкон, сесть в кресло и уставиться на расстилающийся внизу

парк. Пусть они уйдут. Пожалуйста, пусть они уйдут без всяких разборок. Больше мне ничего

не нужно.

Разве что одиночество, покой и снотворное, именно в такой последовательности.

Да, моя жизнь складывается отвратительно. Но незваные свидетели твоего горя – это ещѐ

хуже.

Кресло, однако, стояло так, что краем глаза я всѐ равно их видела.

Белок сел в центре комнаты, на мягкий пуфик, остальные его окружили и загомонили, не-

милосердно друг друга перебивая. Уходить они явно никуда не спешили.

- Айка, иди сюда, – приказал Белок, перекрывая остальных повышенным тоном.

- Почему бы вам просто не оставить меня в покое?

- Сейчас не до истерик!

- Идите… в пень!

- Иди сюда, пока по-доброму прошу.

Всѐ, они мне надоели. Сейчас возьму и пойду… погулять. В парке очень хорошо должно

быть – и ни одной ненавистной рожи, все или тут сидят, у меня в комнате, или празднуют в

парадном зале.

Однако когда я проходила мимо кисейцев, в комнату зашли Пепел и Яста, которая оста-

новила меня на полдороге, осторожно взяла за руку и усадила на диван. С ней я ругаться не

хотела, не знаю, почему. Она мне нравилась. В принципе, они все мне нравились. Но Ясту я

уже почти любила и не могла нагрубить только оттого, что других слов во мне сейчас нет, по-

этому просто села и стала молчать.

Не сразу я услышала, что речь о Парфене и проблеме - что теперь делать?

Я даже побелела от злости.

- Зачем вы сюда пришли?

И вроде голос не повышала, даже скорее шипела, но они замолчали.

- Как зачем? – Алой возмутился первым, потом обернулся к остальным. – Вы видите? Ви-

дите, что она вытворяет?

- Что я вытворяю? – вот теперь в голосе истерика, а пальцы так сцепились, что хрустнули.

- Ты не хочешь ему помочь выйти из сложной ситуации?

- Какой сложной ситуации?

- Из помолвки?

Я чуть не подскочила, но вовремя вспомнила, как меня могут подставить собственные но-

ги, и только задрала голову.

- Он согласился на ней жениться. Это слышал весь зал! И что я должна? Уговаривать его

передумать?

- Да ну тебя к черту! – возмутился Алой и ринулся к двери. – Пошлите отсюда.

- Скатертью дорога! Валите отсюда все!

Ещѐ не хватало мне его дружков с какими-то претензиями.

- Успокойтесь.

Белок сказал так, что я замолчала, а Алой послушно приплѐлся обратно.

- Я думаю, она просто не понимает, - подала голос Яста и я вдруг поняла, что всѐ это вре-

мя она гладит меня по плечу. Дожили. Неужели я нынче выгляжу так жалко, что меня нужно