13 секретов

– Не надо. Я пойду, – сурово сказал он и проворно вскарабкался по лестнице.

Роуэн с чувством вины и ужаса наблюдала, как он, глубоко вздохнув, заглядывает за край крыши.

– Господи! – Воробей отшатнулся и, ударяясь о перекладины, рухнул на землю.

– Воробей! – вскрикнула Роуэн, бросаясь к нему.

Он перекатился и встал на четвереньки, тело сотрясали сухие рыдания. Проныра грубо схватил его за плечо и встряхнул:

– Что там такое? Что ты увидел?

– Отстань от него! – Роуэн оттолкнула Проныру и упала на колени рядом с Воробьем.

Затравленно глядя, он повернулся к ним:

– Это она… это Заря. – Его вырвало. С трудом отдышавшись, он сел. – То, что от нее осталось.

18

Несмотря на отсутствие солнца, в Лесу Висельника царили такая влажность и духота, что волосы у Тани прилипли к затылку. Пробираться через папоротники и подлесок было тяжело, дышалось плохо, движения стали заторможенными.

Таня обернулась к остановившемуся Фабиану. Он стянул с себя тонкую рубашку и помахивал ею в бесплодной попытке создать хоть какое-то дуновение воздуха.

– Мы идем в правильном направлении?

Таня показала вперед:

– Да. Вон первая катакомба.

Вскоре они выбрались на поляну. Фабиан, как всегда, подошел к перилам и заглянул вниз.

– Пойдем, – нетерпеливо позвала Таня. – Нам некогда тут торчать.

Ее голос встревожил деревья – оттуда донеслись шепотки и трепыхания. Но она продолжала идти, не сводя глаз с Оберона, бредущего впереди. Шепот утих. От сегодняшней жары даже фейри обленились.

Фабиан поравнялся с ней, когда показался второй провал в катакомбы. Чем дальше они углублялись в лес, тем меньше сюда проникала жара.

– Ты больше не думала про Роуэн и остальных?

– Ты имеешь в виду про них и Тринадцать Сокровищ? Думала, но новых идей не возникло.

– Нам надо больше узнать о каждом из них и о том, какую роль они играют в Ковене, – задумчиво произнес Фабиан. – Но так, чтобы Роуэн ни о чем не догадалась.

– Это будет трудно. – Таня отмахивалась от мошкары, жужжащей под деревом. – Роуэн очень умна. Она легко нас раскусит, если будем хоть чуть активнее.

– Тогда, может, сначала просто спросить ее об этом? – предложил Фабиан. – Когда узнает, сколько мы сами вычислили, она решится рассказать все начистоту.

– Не исключено, – сказала Таня. – Но, по-моему, вряд ли.

– Как думаешь, Безумная Мораг сумеет нам чем-нибудь помочь? Ведь если бы она была в состоянии увидеть больше, она бы в тот раз и увидела бы?

– Не знаю. Не понимаю, как работают ее видения. Но я все равно хочу подарить ей журнал с головоломками. Я его купила, чтобы хоть как-то отблагодарить за все, что она для нас уже сделала. И я уверена: она была бы рада, если бы ты перестал называть ее Безумной Мораг.

– Извини. Это просто… ну, знаешь. Привычка.

Увидев среди деревьев знакомый нарциссово-желтый цвет старого цыганского фургона, Таня направилась к нему. Там, где Мораг занималась этим, подлесок был укрощен, поляна ухожена. Фабиан приостановился, чтобы полюбоваться ее огородиком с целебными травами, а потом и самим фургоном. Таня вспомнила, что он видит его всего во второй раз.

– Как по-твоему, она разрешит мне войти? – прошептал он, явно сгорая от желания заглянуть внутрь.

– Если будешь вежлив.

Таня поднялась по ступенькам и постучала. Дверь слегка приоткрылась от ее прикосновения, но ответа не последовало. Слышалось только щебетанье птиц и шушуканье лесных жителей. Она постучала еще раз.

– Здравствуйте? Мораг?

Ответа по-прежнему не было.

– Может, она колдует, – робко предположил Фабиан. – Или спит.

– Тогда почему оставила дверь открытой?

– Наверное, считает, что ей никто помешает. Вряд ли к ней тут часто наведываются, – заметил Фабиан.

– Мне это не нравится, – сказала Таня. – Что-то не так.

Она распахнула дверь и вошла.

– Пойди, посмотри сбоку от фургона – вдруг она снова сидит в кресле-качалке, как в прошлый раз, когда я приходила.

Ступеньки скрипнули – Фабиан спускался.

В фургоне никого не было. Темно-красная бархатная занавеска, обычно закрытая, сейчас не загораживала постель Мораг. Таня поискала взглядом Ворчунью – не горят ли ее желтые глазищи из какого-нибудь темного угла, – но нет. Все было в порядке, на своих местах.

– Таня!

От вопля Фабиана по коже у нее побежали мурашки. В страхе Таня бросилась к двери, слетела вниз, спотыкаясь на ступеньках, и обогнула фургон.

Представшая перед ней картина заставила ее задрожать. Мораг с полуоткрытым ртом неподвижно лежала в кресле-качалке. Кожа пепельная, глаза закрыты. Фабиан отчаянно дергал за шаль, туго стягивавшую горло старухи. На морщинистой шее краснели длинные царапины, следы ногтей, – Мораг пыталась освободиться от удавки.

– Таня! – Фабиан едва не рыдал. – Узел слишком тугой – я не могу развязать! Ножницы, быстро…

– Нет, – выдохнула Таня, бросаясь к Мораг. Выхватила из кармана ножницы и стала кромсать и разрывать шаль.

– Быстрее, – умолял Фабиан. – Она не дышит…

– Нет, нет, нет… – бормотала Таня, перед глазами все расплывалось. Она работала ножницами изо всех сил, так быстро, как только могла. Наконец располосованная шаль поддалась и упала, оставив глубокие борозды на шее Мораг.