13 секретов

Таня похлопала по журналу с головоломками:

– Да. Мы не сделаем ничего плохого, во всяком случае с точки зрения Гредина, если навестим Мораг.

И они продолжили путь. Через несколько минут впереди раскинулся лес: шевелящаяся завеса листвы нависала над ними, как разверстый рот, а древесные стволы походили на оскаленные кривые зубы.

Как только Проныра открыл дверь, из фургона хлынул удушливый смрад. Роуэн зажала рот и нос рукой.

– Пусть проветрится. – Воробей отвел Роуэн от входа.

Молча стоя чуть поодаль, они с тревогой оглядывали старый фургон, служивший Заре домом. Он был посовременнее традиционных фургонов циркачей и намного больше тех, в которых кочуют цыгане. Некрасивого бежевого цвета, с проступавшей кое-где ржавчиной, но в целом чистый – его явно содержали в порядке.

Роуэн вдохнула душистые ароматы окрестных полей. Рядом с клевером у ее ног жужжала пчела, и ее жужжание звучало в унисон с тарахтеньем маленького трактора вдалеке. В безоблачном небе ярко светило солнце, но сейчас оно будило скорее страх, чем радость. Его жар нагревал старый металлический фургон и был беспощаден к тому, что, разлагаясь, ждало их там, внутри.

– Оставайся здесь, – сказал Воробей.

Роуэн смотрела, как он поднимается, заходит, прикрывая нос и рот футболкой, и ежилась от собственной трусости. Проныра терся у двери, не пытаясь ни войти, ни даже скрыть отвращение.

Тук. Тук-тук.

Роуэн подняла глаза. С крыши на нее смотрела большая черная птица, склонив голову набок. Посмотрев, отвернулась и принялась что-то клевать. Тук. Тук.

– Рэйвен? – прошептала Роуэн.

Птица проигнорировала ее, продолжая тупо долбить клювом что-то на крыше. К ней присоединилась еще одна, и Роуэн отвела глаза. Это была всего лишь птица.

– Можешь войти. – Воробей высунулся из двери. – Этот запах… Я ничего не нашел, кроме помоев, где полно личинок. – Он мотнул головой назад, в сторону шкафчика под раковиной. Над открытым мусорным мешком с жужжанием вились мухи.

Чувствуя тошноту, Роуэн вошла внутрь. Как и рассказывал Торговец, ничего необычного заметно не было. Все аккуратно, за исключением вонючего помойного ведра и грязной посуды в раковине с застоявшейся жирной водой. Тяжелые темные шторы были раздернуты. Роуэн увидела, что подхваты для штор на одном из окон не закреплены, а просто свисают.

– Днем Заря держала шторы закрытыми, – пробормотала она. – А на ночь, когда солнце садилось, открывала.

– О чем ты? – насторожился Воробей.

– Торговец говорил, шторы были открыты днем, когда он приходил сюда. Но если их не трогали с тех пор, значит, они остались так, как он их видел.

– И что? – спросил Проныра, войдя наконец в фургон.

– А то, что, если бы шторы открыла Заря ночью, она закрепила бы их подхватами, – сказала Роуэн. – Но подхваты не завязаны. Тот, кто раздернул шторы, действовал быстро. Я считаю, кто-то пришел сюда днем, когда шторы были закрыты, а затем раздвинул их, чтобы сделать Зарю бессильной перед солнечным светом…

– И что потом? – спросил Проныра.

– Не знаю.

– Ну, где бы она ни была, здесь ее нет, – вздохнул Воробей. – И если видение цыганки правда, то она где-то снаружи. Надо искать.

– Как будто у нас есть шанс найти ее. – Темные глаза Проныры презрительно блеснули. – Она может быть где угодно.

– Я так не думаю, – покачал головой Воробей. – Убивший Фикс не предпринял никаких усилий, чтобы спрятать тело.

Проныра, насупившись, оперся о кухонную столешницу.

– Может, ее и не собирались убивать. Спутали яд с чем-то другим, например с сонным зельем.

– Судя по видению, все трое мертвы, – сказал Воробей. – Одна смерть могла быть случайной, но три?

От жары и запаха Роуэн покрылась мурашками. Протиснувшись мимо Проныры, она встала у двери, жадно вдыхая сладкий луговой воздух. Птицы над ней продолжали стучать клювами по крыше. Тук, тук, тук. Похоже, их стало больше.

Проныра провел рукой по лбу, убирая опавшую от влажности прядь волос. Наверху необычайно резко заскрежетали по металлу клювы.

– Что за чертовщина? – раздраженно спросил он.

– Птицы, – ответила Роуэн, глядя на поле. Ей хотелось оказаться далеко отсюда, где угодно, только не в пустом, заброшенном доме Зари. – Клюют что-то на крыше.

Пока она говорила, птицы что-то не поделили, вспыхнула перебранка. Хлопая крыльями и хрипло каркая, одна из них взлетела и опустилась на траву, в нескольких футах от фургона. Из клюва у нее торчало что-то вязкое. Роуэн присмотрелась.

– Что это такое?

Она где-то снаружи.

От жуткой мысли Роуэн покачнулась. Воробей кинулся к ней и удержал за локоть:

– Что с тобой? Дурно от жары? Выйди наружу…

– Крыша, – слабо сказала она, позволяя ему вытащить себя из фургона. – Птицы на крыше…

Стоя снаружи, она оглядела фургон. Сзади на крышу вела тонкая металлическая лестница. Отстранившись от Воробья, Роуэн, спотыкаясь, направилась туда. Она уже поставила ногу на первую ступеньку, когда Воробей оттеснил ее. В его глазах читалась та же чудовищная мысль.

– Что вы делаете? – крикнул Проныра от двери, когда Роуэн попыталась отодвинуть Воробья.