13 мертвецов

Галина пошла выключать: в прихожей, в комнате, на кухне. В темноте послышалось чирканье спички. Вспыхнул робкий огонек. Лицо экстрасенса озарилось зловеще – только уголки губ видны и белки глаз розовым отсвечивают. Стала водить свечой, забормотала:

– Уйди, откуда пришла, уйди с миром. Заклинаю душу твою неприкаянную, уйди во тьму непроглядную! – Голос постепенно становился громче, слова сыпались скороговоркою: – Тенью скройся среди теней, мертвой стань среди мертвых. Нет ходу! Нет ходу! Изыди!

На слове «Изыди!» зеркало пошло трещинами, бесшумно – будто просто начал рисовать по нему кто-то. Экстрасенс затряслась, но прерывающимся голосом продолжала повторять: «Изыди, изыди, изыди!». Трещины отсвечивали желтым. И вот желтая тень появилась в зеркальной глуби. Едва различимо – только тень, только контур. И невнятный клекот раздался, похожий на плач болотных птиц. Потом из глубин зеркала донеслось урчание. Галина узнала этот голос – покойница тогда в гробу так же бормотать начинала, потом будет все громче и громче… На кухне опять замерцал свет. И когда он зажигался на полную мощность, становилось видно, что желтое пятно в глубинах зеркала делается все больше, становится все ближе, и, по мере того как оно приближается, количество трещин на стекле все увеличивается – мелкие трещины, на морщины похожие… Экстрасенс выронила свечку и завопила:

– Свет включи! Где тут дверь?! Где выключатель?! Изыди! Изыди! Тенью скройся! Да где же выключатель-то, господи?!

Неловкие движения, толчки, копошение во тьме, нарастающее урчание из зеркала. И тут экстрасенс нашла выключатель, нажала. Свет зажегся. Наконец-то!

– Ты что, не видишь, у тебя руки в крови?! – взвизгнула вновь экстрасенс.

Галина посмотрела на свои руки – нормальные руки, может, только немного краснее обычного. Потом глянула на свое отражение в потрескавшемся зеркале. Там руки были в крови и кровь стекала по пальцам. Галину прошибло холодным потом. Дыхание – тяжелое, громкое – с хрипом вырывалось из груди. Ей хотелось закричать, но это было невозможно – все нутро горем выжгла, выкричала. Экстрасенс перевела взгляд с зеркала на Галину и снова взвизгнула:

– Госп… Госп… Господи, прости меня, – бормотала экстрасенс, руки ее дрожали. – А там-то?! – Она в ужасе переводила взгляд с Галины на отражение в зеркале и обратно.

Тут Галина, которую трясло не меньше, со всего размаху ударила по своему отражению. Зеркало посыпалось мелкой крошкой. Перед этим и экстрасенс, и Галина заметили, что отражение даже не колыхнулось, когда на него замахивались, и с рук его, не поднятых, все так же кровь стекала. Будто это и не отражение, а самостоятельная зазеркальная сущность.

Свет на кухне прекратил мерцать, стал ровным. Экстрасенс продолжала всхлипывать: «Госп… Госп…», одновременно собирая вещи. Подняла с пола погасшую свечу, положила на трюмо, засыпанное мелкими осколками. Водрузила на голову дурацкую шляпку, пальто надевать не стала, просто перекинула через руку, пошла к двери, внезапно обернулась, порыскала глазами, нашла сумочку, взяла, снова пошла – все это, не переставая всхлипывать. Галина, не обращая на нее внимания, по-прежнему смотрела на свои руки.

Хлопок двери. Снова одна… Одна ли?

Галина пошла в ванную. Включила горячую воду, дождалась, пока она станет обжигающей, и стала мыть руки. Мыла нервно, исступленно, почти сдирая кожу. От этого руки действительно сделались красными, на них проступили капельки крови, и Галина начала тереть их еще сильнее, еще яростнее. Кольцо мешает. Обручальное… Галина с остервенением начала стаскивать его с пальца. Резкое движение – и кольцо выскользнуло, закатилось под ванну.

Старая «сталинская» ванна на высоких ножках…

Что-то заставило Галину перестать мыть руки – будто опомнилась или, наоборот, затмение на нее нашло. Она опустилась на колени и стала шарить под ванной, ища кольцо. Нету. Далеко закатилось. Легла на пол, просунулась глубже под ванну. Вновь пошарила рукою по полу. Может быть, за дальней ножкой, там, где труба?.. Послышался легкий, едва различимый звук, будто металл о металл… И рука почувствовала – там! Галина уцепилась пальцами за стальную ножку ванной. Дальше! Ну?.. Неловкое движение, поворот – и как будто замкнуло руку, заклинило. Попробовала дернуть – больно. И второй рукой не пособить, не достать. Тесно под ванной. Еще раз дернула – такое чувство, что только сильней руку защемила.

И тут в ванной темно стало. Только из коридора падал свет. Шум воды прекратился. Галину обуял страх – липкий, как пот, по спине струящийся.

Даже когда покойница выла из гроба, не было так всепроникающе и безнадежно страшно. До Галины дошел весь ужас ситуации: крикнуть она не может, постучать, чтобы услышали соседи снизу, тоже, лежит неудобно, и никто ее ближайшую неделю не хватится.

– И никто тебя ближайшую неделю не хватится, – послышался голос сзади, откуда-то из-за двери в ванную комнату. – И меня не хватились. Вот только ты пришла за пару дней до смерти. Посмотрела, как я на кухне лежу, корячусь, и обратно – только щелк ключом в двери.