100 лет без любви

Любимая ты моя, родная! Как же я смогу тебе все объяснить, если и сама-то не все понимаю? Да и имею ли я право так пугать тебя? Но тогда, как лучше поступить? Как предупредить родного человека, что скоро меня не станет? Один день, у меня есть всего один день.

– Нет, сны тут не при чем, – тряхнула я головой. – Ты имеешь в виду Веру? Так она не снится мне уже давно. А вот бессонница мучает конкретно. Наверное, нервное перенапряжение. Ночь напролет ворочаюсь без сна. Засыпаю под утро. Вот и результат.

Я решила врать. Пусть это будет ложь во спасение близкого человека. Я должна ее обезопасить. И еще мне нужно подумать, как следует все взвесить.

– Я позвонила на работу, сказала, что ты приболела.

– Спасибо, бабуль. Наверное, мне правда нездоровится. Схожу на работу, возьму недельку за свой счет.

Я сбежала, трусливо удрала с кухни. Не могла больше смотреть на сосредоточенное и обеспокоенное родное лицо. Пока не могла, потому что у меня не было плана действия.

Первым делом отправилась на работу, написала заявление на увольнение. Чего мне только не пришлось там выслушать – от упреков в непорядочности, до каких-то личных обид. И я даже не могла их осуждать за это, как и объяснять что-то. Врать пришлось изощренно, что срочно вынуждена уехать, поэтому не смогу отработать положенные две недели, что буду очень скучать по всем. Впрочем, последнее было правдой – я действительно буду по всем скучать.

Когда с рабочими делами было покончено, я отправилась к Захару в мастерскую. Предварительно созвонилась, чтобы удостовериться, что он там.

Всю дорогу до мастерской я репетировала речь, подбирала слова, что скажу ему, с каким выражением. Представляла его реакцию, боялась увидеть отчаяние. А когда он открыл дверь, все слова разом вылетели из головы. Вот он стоит, такой знакомый, родной, любимый. Скорее всего, вижу его в последний раз. И как продлить это мгновение, не знаю.

– Жень, ты чего, а?

Только тут сообразила, что по щекам моим катятся слезы, что я стою и не смею переступить порог. Захар взял меня за руку и втянул в коридор. Как оказалась прижатой к двери, сама не поняла. А в следующий момент он уже целовал меня. Всю страсть вложила в ответный поцелуй. Таяла от блаженства и сгорала от горя. Пусть это длится вечно! Но все в жизни мимолетно, по сравнению с вечностью. И самым мимолетным оказалось мое счастье.

Захар еще долго прижимал меня к себе, пока не успокоилась. А потом заглянул в глаза и спросил:

– Расскажешь?

И я рассказала – все, без утайки. Какое-то время мы сидели молча, на его помпезном диване. Все это время Захар обнимал меня. И сейчас не выпускал из рук, прижал еще крепче. Он так побледнел, что мне стало страшно. Хотелось встряхнуть его, сказать, что еще не все потеряно. Но я не могла, словно резко онемела. Не могла, потому что сама не верила. Я понимала, что наступает конец всему. Ему, скорее всего, осталось жить не больше двух месяцев. А моя жизнь закончится завтра. И так мне было плохо от осознания бессмысленности всего. Для чего я так старалась снять проклятие с себя, если род мой на мне же и оборвется? Столько попыток приложила, чтобы облегчить жизнь Захару. А что в итоге? Вся жизнь мне сейчас казалось прожитой зря. А говорят еще, человек рождается для чего-то, что у каждого есть предназначение. Мое получается в том, чтобы показать остальным, как не нужно жить.

– Когда это произойдет? – Голос Захара звучал хрипло. Каждое слово давалось ему с трудом.

– Завтра.

– И ничего нельзя сделать?

Ответить я не смогла, чувствуя, как опять глаза наполняются слезами. Лишь помотала головой. Я могу лишь не спать как можно дольше. Но сколько я выдержу без сна? Да и есть ли в этом смысл? Пелагея не откажется от задуманного.

– А как будет?..

Захар замялся, но мне и не нужно было продолжение. Я и так поняла, о чем он хочет спросить. Что станет со мной в реальной жизни? Умру ли я? Сойду ли с ума?..

– Я не знаю. Думаю, сначала я просто усну, а потом…

Пройдет какое-то время, и от меня не останется и следа на этой земле. Большего не знала и сама Пелагея. Я ответила Захару ровно столько, сколько сама узнала от нее.

– А бабушке ты сказала?

– Об этом я тоже хотела поговорить с тобой.

По пути к Захару у меня созрел хоть и нелепый, но план. Нельзя бабушке говорить правду сразу. Это ее убьет. Я предложила сказать ей, что Захару нужно срочно уехать на пару недель, и он приглашает меня с собой. Это даст время, чтобы подготовить ее.

– И уехать мы должны сегодня, – добавила я, покраснев не известно отчего.

– Ты хочешь сегодня остаться у меня?

– Если можно, – покраснела я еще сильнее, за что готова была себя убить. – Только не дома, а здесь.

Захар кивнул и медленно поднялся с дивана. Мне показалось, что он постарел, даже двигается с трудом.

– Пойдем, тогда, раз решили.