100 лет без любви

Когда он домыл посуду и принялся натирать раковину и плитку вокруг нее, я не выдержала и сбежала в комнату. Это уже слишком – теперь мне его движения напоминают танец. Специально он что ли выпендривается передо мной?

Получилось немного отвлечься, пока убирала постель и раскладывала вещи по местам. Батник Захара мне показался таким мягким. Еле удержалась, чтобы не понюхать его. И вовремя развесила его на спинке кресла, потому что следующую секунду появился его хозяин.

– Поедешь со мной? – спросил он с порога.

– Куда?

Ляпнула, не подумав. Стараюсь никогда не произносить этого слова. Бабушка с детства отучила. Она говорит: «Не кудыкай, дороги не будет». А тут, на тебе. Но Захар, по всей видимости, ничего особенного в этом коварном слове не находит.

– Да мне тут лом нужно забрать. Дешево предлагают. Одному ехать скучно, да и обсудить можно все по дороге.

Оказалось, что ехать нужно в соседний город, до которого чуть больше ста километров. Я прикинула, что заняться мне особо нечем, насидеться дома еще успею, да и поговорить нам действительно нужно.

– Тогда, собирайся, а я пойду греть машину.

Однозначно, я себя сегодня не узнавала. Стоило только закрыться двери за Захаром, как я побежала в ванную – быстренько нанести макияж. Сто лет не красилась, даже тушь успела высохнуть. Пришлось разбавлять ее кипятком. В идеале бы вымыть голову, но на это точно не было времени.

Гардероб свой я тоже продумала до мелочей. Теплые штаны надевать не стала, решив, что в машине не замерзну. Захотелось выглядеть элегантно, поэтому остановилась на узкой юбке до колена и короткой, до талии, куртке. Если Захар и заметил мое преображение, то виду не подал. А жаль.

Настроение зашкаливало. Хотелось петь и пританцовывать. Еле сдерживалась, чтобы сидеть спокойно. Я любила все: однообразный, в неизменно-белом убранстве, пейзаж за окном, приглушенный шансон, льющийся из динамиков, удобное сидение, принявшее меня, как родную, и теплый воздух печки, обдувающий коленки в капроновых колготках.

Захар молчал, лишь временами посматривал в мою сторону. Я терпеливо ждала, когда же он заговорит, и наслаждалась дорогой. В копилку хорошего настроения добавилось еще и то, что бабуля, наконец-то, определилась с датой отъезда и даже взяла билеты на обратную дорогу на двадцатое января. Еще чуть больше двух недель, и я снова перестану быть одна.

Такое чувство, что кто-то все-таки наблюдает за нами свыше, потому что, как только я испытала вселенское счастье, меня тут же посетили грустные мысли. Словно кто-то решил, что для одного человека слишком много положительных эмоций, надо бы разбавить их чем-нибудь негативным. Стоило мне в очередной раз представить те минуты, что пережила ночью, которые показались мне сейчас самыми прекрасными, как нагрянула мысль, что никогда больше этого не повторится. Только я захотела посмаковать каждую подробность, вспомнить все до мелочей, как в сознании поселилась горечь невосполнимой утраты. Что это, как не постороннее вмешательство для наведения баланса?

Наверное, нервозность моя достигла пика, потому что на глазах выступили слезы. Это не укрылось от внимания Захара.

– Что с тобой? Ты плачешь, что ли? – удивился он.

– Нет, конечно, – заверила я, некстати шмыгнув носом. – В горле запершило.

– Я тут все думаю… о том, что ты вчера рассказала.

Надо же! А я решила, что он и думать об этом забыл. Всю голову сломала, как снова вывести его на этот разговор.

– В общем, я правильно понял, что помешать Вере что-то сделать ты можешь, а вот заставить ее делать по-твоему – нет?

– Ну, вроде того…

– Благодаря той колдунье ты теперь можешь захотеть или не захотеть видеть сон? Так?

– Да. Причем я могу пожелать попасть в определенный момент жизни Веры.

– Это хорошо… – протянул Захар и снова задумался.

– А вы что… с Верой как-то общаетесь? – вновь заговорил он через какое-то время.

– Не то чтобы… – Настала моя очередь задуматься. Я пыталась понять, что испытываю, находясь в сознании Веры. – Мы не разговариваем, если ты это имеешь в виду. Да и как это возможно, если одновременно мы являемся одним и тем же человеком. Это как чувствовать настроение друг друга и облачать его в слова. Что-то типа мысленного диалога.

Я опять задумалась. С одной стороны, во сне я – это она. С другой стороны, я постоянно выступаю в роли стороннего наблюдателя, готового в любой момент вмешаться. Причем, так было не всегда. Какое-то время я вообще не осознавала, что проживаю моменты жизни Веры. Какая-то странная психология и природа сна получается.

– Знаешь, – снова заговорила я, – какие-то странные сны… Иногда я точно знаю, что посмотрю фрагмент ее жизни и вернусь в свою. А временами мне становится страшно, что застряну там надолго, если не навсегда. Особенно, когда мне снится не один эпизод, а целая череда…

– И часто так бывает?

– Один раз. Но было же! И снова может быть.

– Это понятно. – Что он хотел этим сказать, я не поняла. И сочувствия в его голосе не различила, хотя сама себя жалела напропалую. – А как ты вступаешь с ней в контакт?

– Да толком никак.