1 2

едва не сорвавшись, астроном заставил себя встрепенуться и быть

внимательнее. По его ощущениям наверху уже давно наступил день, а им еще

идти и идти. Вскоре снова показалась площадка, на которой можно

передохнуть. Ди Ойге присел на ступеньку, осторожно переложив спящую

девочку себе на колени. Посветил вокруг и увидал такую же аккуратную кучку

факелов, снова два камня и ветошь, если вдруг не удастся сразу факелы

поджечь. Его поразило, особенно после паучьего нашествия в доме, что здесь не

было ни пыли, ни следов деятельности каких-либо насекомых или грызунов,

которые обычно в изобилие заводятся в нежилых помещениях. Воздух был

свежим, откуда-то явственно тянуло травой, лесом. Если закрыть глаза, можно

представить, что ты идешь по прогретой солнцами степи, а травы, которые

достают до пояса, мягко колышутся от едва ощущаемого дуновения ветерка.

Вокруг – тепло, птицы щебечут в траве, стрекочет всякая насекомая живность, и

нет никаких драконов, пожаров, лестниц и пауков, и не надо никуда спускаться

во тьму, в которой неизвестно что ожидает. Лишь солнечный свет, ласково

греющий, лишь пряный запах нагретой почвы… Внезапно астроном проснулся:

«ОЧНИИИСЬ!» – в уши кричало, свистело и пищало что-то кривляющееся от

страха. Потряс головой, гудящей, словно перепил намедни ущельского винца за

столом у щедрого Гендлера. Ощутив какую-то подозрительную легкость,

огляделся вокруг. И тут, словно ударило под вздох: девочки на коленях не было.

Все лежало на местах, лишь не было его маленькой спутницы. Задержал

дыхание, ощущая липкий потный страх и непоправимость случившегося:

уснул, как последняя сволочь, свалился в дрему, упустив то, что нельзя терять

ни в коем случае. Подумал, что она вернулась или захотела по-маленькому, ну

или по-большому, застеснялась, и пошла искать, где бы спрятаться. Заметался

по узенькой площадке, схватившись за волосы, заставляя себя думать. А может

быть она вниз одна пошла? А факел, факел она не взяла. Тьфу ты, нет, значит не

вниз. На всякий случай решил покричать:

- Ау, Мирра! МИРРА! Ты где? Отзовись!!!

Тишина. Слышно лишь его собственное учащенное дыхание, да стук сердца,

звук которого словно отдается от гладких стен. Покричал еще, и снова

безответно. К сердцу подступала безысходность и отчаяние. Его бесцельные

метания прервал отклик снизу, такой неожиданный, что астроном чуть не

намочил штаны:

- Господин Ян, спускайтесь. Я услышала, что вы проснулись, только кричать

страшно было. А потом стало так интересно, как ваш телескоп, только по-

другому. Пойдемте. Тут светло! Я, как услышала, что вы меня зовете, хотела

подняться потихоньку, да побоялась вас напугать.

Астроном потихоньку выругался – ага, напугать побоялась – он тут со страху

чуть кучу не наложил, еще добавил крепких словец, от нахлынувшего

облегчения затряслись колени.

- А я вас слышу. Мама говорила, что такие слова говорить нельзя никогда!

- Извини, Мирра. Ты меня очень напугала. Я проснулся, а тебя нет. А мама тебе

не говорила, что так делать нельзя? Уходить, не предупредив? Я тут чуть с ума

не сошел!

- Оейеечки, нет, я не подумала. А я, когда с мамой и папой жила, была

маленькая, и никуда не уходила, а потом меня учиться отправили, там можно

было. Вот я проснулась, и мне стало скучно, я и пошла вниз. А факел я не взяла,

потому что нельзя детям огонь разводить без взрослых. Я только один разочек

была с мальчишками, которые сами огонь развели – когда мы от драконов

убегали, нам тогда кушать очень хотелось, и мы рыбу пекли в костре. Вот. Вы

идете? Или мне подняться к вам, и мы вместе спустимся? Только тут узко очень.

А вы меня простите, что я ушла? И потом еще в трубу дадите посмотреть?

Девочка щебетала что-то еще и еще, а астроном не мог заставить себя встать,

чтобы идти ей навстречу – ноги и руки зашлись в мелкой противной дрожи.

Теперь он понимал госпожу Ривву, которая не чаяла души в любом ребенке,

которого встречала на своем пути. Понимал, каково это – потерять то, что

дороже жизни. Несмотря на разницу крови и столь короткое время, проведенное

вместе, Ян привязался к девочке, словно это была его дочь, та самая, которой не

могло быть. Слабость в коленях, дрожь в руках начали проходить.

- Мирра, стой на месте, никуда не уходи и ничего не трогай! Я иду к тебе.

Снизу донеслось какое-то металлическое позвякивание, клацанье и потом

мерное пощелкивание:

- Ой, а я уже дотронулась. Мне господин Прим велел так сделать. И господин

Ди Астрани тоже. Вы на меня только не ругайтесь, ладно? – тонкий голосок

подрагивал.

- Ну, раз тебе такие важные господа сказали, конечно, не буду ругаться. Только

стой на месте, не уходи никуда, а то я спущусь, а ты убежишь. И я буду тебя

искать и расстроюсь.

- Правда-правда, расстроитесь? Мама говорила, что если кто-то о тебе