1 2

попытался открыть, не получилось, что-то очень тяжелое перекрывало выход на

крышу. Клаустрофобия липкими пальцами начала брать за горло. Ди Ойге не

очень-то боялся оставаться в закрытых помещениях, если твердо знал, что

двери и окна открыты, и есть выход. В такой ситуации оказался впервые.

Понял, что для него это примерно такое же ощущение, как почувствовать паука,

сидящего на лице и перебирающего своими мерзкими лапками, заплетая

паутиной ресницы, нос и рот, не давая смотреть и дышать. Усилием воли

сдержал панику, заставляя поступать разумно и не впадать в истерику. Твердил

себе: «С тобой ребенок, который видел то, что дай-то Семь тебе никогда не

увидеть, у которого до кости сожжены руки, и он – ребенок – не хнычет. И этот

ребенок улыбается тебе и доверяет».

- Мирра, ты побыстрее меня и посмелее – ты сможешь спуститься на площадку,

где факелы были, и принести мне пару самых крепких факелов и камни,

которые там лежат?

- Конечно, я мигом.

Убежала, перепрыгивая через ступеньку, ни разу не оступившись, несмотря на

полумрак, что-то напевая себе под нос. Ди Ойге снова попытался открыть

крышку, приподнимая ее спиной. Показалось, что немного приподнялась. Снизу

послышался топоток, Мирра уже бежала обратно, пыхтела, таща две самые

крепкие палки, из тех, что смогла поднять. А еще она тащила под мышкой ту

трубу от телескопа, которую астроном спрятал до лучших времен. У Ди Ойге

пропал дар речи: он совсем забыл про то, что раньше было ему ближе и нужнее

всего. А она, малышка, вспомнила и ухитрилась притащить.

- Спасибо, Мирра. Ты даже не представляешь себе, что ты для меня сейчас

сделала.

- Представляю. Мама говорила, что каждый, у кого есть чем дорожить,

счастлив. Я подумала, что вы не сможете быть счастливым без звезд.

Астроном нервным движением проглотил комок, перекрывший горло и

лишивший возможности говорить:

- Спасибо еще раз, - теперь уже смог лишь прошептать.

Астроном, приподняв крышку совсем чуть-чуть, попросил девочку

постараться подсунуть факел узкой стороной в образовавшуюся щель, что она с

успехом и проделала. Потом оба навалились на палку всем весом и ррраз,

крышка откинулась, с грохотом отлетев куда-то. Поднялись на самую верхнюю

ступеньку и ахнули в раз: дома, в котором жил астроном, больше не было, все

слизало пламя пожара, запах гари бил в нос. День был в самом разгаре, резкие

порывы ледяного ветра разносили пепел, не давая вздохнуть. Но даже этот

ледяной воздух казался сладким. Оглядевшись вокруг, Ди Ойге задумался

теперь над тем, как спускаться отсюда. У него теперь не было дома, не было и

самой крыши, и не было возможности оказаться внизу. Был только люк, вокруг

которого – колодцем каменистые стены и все. Одновременно с этой мыслью

пришло и осознание того, что купца больше нет. Что теперь не с кем спорить о

всяких мирских казусах, не с кем поделиться своими наблюдениями, никто не

привезет из поездок никаких древних интересностей.

- А нас теперь не сможет найти господин Гендлер, да? И мы его не найдем,

потому что он умер, да? - дрожащий голос выдавал волнение, девочка даже не

пыталась сдержать слез.

- Скорее всего, не сможем. Не в этом Мире, может быть, потом там, в полях

Семерки, мы встретимся с ним. Я пораньше, ты попозже, постарайся попасть

туда гораздо позже, чем он или я. Там мы встретимся и обрадуемся встрече.

Мирра прижалась к ноге звездочета и, заплакала бесшумно, пряча лицо. Ветер

свистел в ушах, пепел носился вокруг, дыхание перехватывало от горечи пожара

и холода, лицо щипало, а мыслей о спуске никаких не появлялось. Кричать

было бесполезно – вокруг – ни души. Горожане, перепуганные последними

событиями, попрятались. Прыгать – опасно, высоковато, можно повредить что-

нибудь. Но, если выхода не будет, придется рискнуть. Отчаявшись, присели на

последнюю ступеньку, стараясь укрыться от ветра. Мирра потихоньку

всхлипывала. И внезапно снизу донесся такой знакомый, слегка гундосый,

голос:

- Вы так и будете там торчать? Я уже замерз совсем, с рассвета тут ожидаючи.

Разуй-ка глаза, дружище Ян, вон лестница – справа от тебя.

Звездочет остолбенел от неожиданности. Всхлипывание затихло, девочка

подняла лицо, залитое слезами, чумазое после ночных приключений, вскочила:

- Это же Гендлер!

Мирра первая увидала край деревянной лестницы, прислоненной к краю люка.

Осторожно спустились. Гендлер сидел рядом с тем, что осталось от дома на

упавшем стволе дерева, которое до падения росло рядом с крыльцом.

- Вы там ждали, пока за вами Семерка на белых лебедях прилетит, да?

- Гендлер, старый пройдоха! Ты как оказался здесь?

- Как это «как»? Я тут, значится, с полчищами этих тварей сражался, а он еще

спрашивает, как… Мирра, этот злобный старикан тебя не обижал?

Девочка, схватив обоих спутников за руки, ойкнула от боли, заплясала от

нетерпения: