1 2

- Нет, конечно, то, что мы воспринимаем за их речь – всего-навсего шуршание

этих их противных лап, ну или чародеи какие гипноз наводят, чтобы жертва

думала, что с ней паук разговаривает. Не может эта тварь говорить, - ответил Ди

Ойге, отодвинув Мирру за свою спину, чтобы она не видела, как разлетаются

внутренности взрывающихся от жара членистоногих, и чтобы на нее не попало

ни частички – а то неровен час, станет ей плохо. Времени оставалось меньше и

меньше – позади все погашено и снова заплетено, еще плотнее, чем было.

Невесть откуда взявшаяся пыль вновь устилала тенета, пол и все, что только

попадало в поле зрения, кружилась в воздухе серой дымкой, не давая дышать.

Проем медленно, но верно увеличивался, обещая вскоре стать вполне

проходимым даже для полноватого купца. Гендлер, желая убедиться в

безопасности девочки, оглянулся:

- АААААААААА! Давай быстрее, Ян! Они позади нас, не оглядывайся, жги. А

я с этой стороны буду поглядывать, чтобы никакой ретивый паучок на нас не

прыгнул.

Мирра уже давно была бледна так, что, казалось, бледнее некуда – сквозь

попрозрачневшую кожу лица проступили кровеносные сосуды. Девочку

колотила крупная дрожь, грозящая перейти в истерику. Ди Ойге в это время с

остервенением пробивался сквозь последние тлеющие тенета, которые

пытались тут же заплести вновь еще уцелевшие пауки. Стиснув зубы, он

подпаливал тех, кто слишком шустро плел, стараясь нанести наибольший урон.

И вот, наконец, проход на лестницу более-менее свободен. Звездочет просунул

за дверь руку с факелом, пламя которого уже начало бледнеть, на лестнице было

пусто. Ни одного насекомого, ни пыли, ни паутинки. Ступил шаг, потопал,

опасаясь ловушки – типа прогнившей или специально обрушенной доски – нет,

все прочно, вот она – до боли знакомая лестница, которая вела наверх, к

наблюдательной площадке. Вошел, протянул руку, зовя Мирру и Гендлера.

Девочка перешагнула порог, содрогаясь от отвращения к тому, что оставалось за

спиной. Гендлер шел последним, успел ступить лишь одной ногой и тут

события понеслись с бешеной скоростью. Вся паучья рать, оставив свои дела,

заспешила к отворенной двери, стремясь заплести ее. Купец, отбиваясь факелом

от особо ретивых, задыхаясь от пыли, крикнул:

- Ян! Веди девочку туда, куда велено. Ты и дорогу знаешь, а я тут пока побуду.

Они нападать решили. Уходите! Я подожгу маленько твое жилище, не обессудь

уж. Если совсем спалю, поживешь у нас, пока не отстроим заново.

- Дан, да я к вам навеки перееду, если живы будем. Ты уверен, что мне не надо

тебе помогать?

- Да иди ты уже! Я не могу одновременно разговаривать и поджигать тут у тебя

все, кинь мне твой факел. У Мирры еще два осталось, вам должно хватить.

Идите!

- Лови! И – увидимся, друг мой! Я с госпожой Риввой не намерен объясняться,

если ты решишь домой не являться!

Ди Ойге заглянул в проем и увидел, как на купца со всех сторон

надвигаются полотна пыльной паутины, сплетаемые с немыслимой скоростью.

Все членистоногие, которые были в доме, теперь окружили жертву, решив

упаковать ее в кокон. Но безмозглые создания не могли знать, что купец,

конечно, добыча упитанная и вроде спокойная, но жизнь свою защищать

привык и не в таких переделках. Поэтому звездочет не позавидовал тем, кто

попадется под руку разъяренному купцу. Подхватил сомлевшую Мирру, оба

оставшихся факела перехватил в одну руку и начал подниматься по лестнице.

Ни одна ступенька не скрипнула – все было как прежде, древние строили на

совесть, уж сколько времени прошло, а нигде не обнаружилось ни сучка, ни

червоточинки. И материал и работа – высшего качества. Поднялись на крышу.

Мирра на прохладном ночном воздухе очнулась, задышала часто-часто и

пришли слезы. Девочка плакала молча, лишь иногда тихонько пошмыгивала

носом. Ди Ойге не знал, как утешать плачущих таких образом девчонок, он

придумал лишь отвлечь ее:

- Пойдем, в телескоп посмотрим.

Слезы тотчас же высохли, и шмыганье прекратилось. Сам не зная того, Ян

угадал сокровенное желание девочки, да что там – все дети Мира, без

исключения, мечтали хоть одним глазком заглянуть в ту штуку, в которую

смотрят астрономы. Звездочет плотно закрыл крышку, которая прикрывала лаз,

открыл объектив, сначала сам приник к окуляру, чтобы настроить его и

вздрогнул. Прямо перед его глазами в ночном небе разворачивался парад звезд,

выстроившихся в одну линию. Семь звезд пророчества хвастливо, словно

солдаты на параде выровнявшись, светили ярко и яростно, предвещая гибель, о

которой Мир знал всю свою историю. Подумал немного и передвинул трубу в

сторону, наведя на ту часть звездного неба, которая не была такой тревожной:

- Пойдем, смотри вот сюда.