1 2

Примам, насколько, конечно, позволила лестница.

Отдышались, передохнули и поползли дальше. Светила старались вовсю,

выжигая бесплодные скалы, ветер свистел в оба уха, пытаясь сбросить вниз все,

что ему под силу. Спуск занял довольно длительное время. Оставалось уже

совсем немного, когда ступеньки закончились, и можно встать на обычную

почву, пусть и усеянную разной величины камнями, ноги предательски

тряслись мелко-мелко, в глотке было сухо, как в пустыне, а в животе у всех

троих урчало. Джон оглядел своих спутников и ухмыльнулся:

- Хороши примовские гонцы – бродяги и то лучше выглядят.

Борг криво улыбнулся:

- Да, уж. Видывал я голодранцев, а мы-то самые они и есть.

Видок и в самом деле был у всех троих тот еще: ободранные о веревку руки,

содранные ногти, поцарапанные физиономии, одежда, которую словно

вываляли в пыли, а потом тащили сквозь какие-то шипастые кусты. У Марка

багровел свежий синяк под глазом – когда сорвался, умудрился приложиться о

каменистый выступ. Постарались привести себя в более-менее приличный вид,

чтобы хоть за ворота пропустили. У мальчика немного затихло печально-

тревожное предчувствие, после недолгого перекуса он и вовсе пришел в себя,

начал непринужденно болтать, вспоминая веселые деньки, которые он проводил

раньше у дедушки и бабушки в Ведске. Выбравшись на дорогу, прибавили

шагу, чтобы успеть попасть в город до закрытия ворот. Подошли уже совсем

близко и тут только ощутили в полной мере странное безлюдье: было очень

тихо, лишь ветер посвистывал, никого до сих пор не встретили – ни крестьян,

ни всадников, не было даже собак, которые обычно во множестве водятся возле

городских стен. День перевалил за полдень, приходилось спешить,

останавливаться, раздумывать о странностях было некогда. Подошли к

городским воротам, которые оказались распахнуты настежь, причем одна

половина их болталась, почти сорванная с петель. Возле ворот не стояли на

посту стражи – ни одного. Вошли, сторожко оглядываясь, и остолбенели.

Ведска более не существовало, он выгорел дотла. Сохранилась лишь

городская стена, ворота и Часовая башня. От города остались лишь кучи того,

что когда-то было домами, людьми, деревьями – всем тем, что недавно жило,

двигалось, росло, было кому-то нужным… Огонь уже потух и пепел остыл.

Кучи серого легкого пепла были повсюду, ветер сметал их в большие кучи.

Остовы домов еще можно было различить – и более ничего. С расширившимися

глазами прошли путники через весь город. Марк по памяти вел их туда, где

жили его родичи, надеясь на чудо – надеясь на то, что, несмотря на все

разрушения, скоро завиднеется плоская крыша и красные каменные стены,

огороженные деревянным частоколом, что скоро найдут приют, где они смогут

передохнуть, и где окажется кто-то, кто знает, что делать дальше. Дошли. Но

чуда не случилось – дом, куда они направлялись, был разрушен, так же, как и

все здесь. Марк побледнел до синевы, личико стало таким, как бывает у

маленьких ростом старичков, которые всю свою жизнь трудились, не покладая

рук и никогда не ели досыта. Над развалинами не парили птицы-падальщики,

которые обычно слетаются на такие пиршества. Иногда слышался тихий шелест

переносимого по бывшим улицам пепла. Боргу пришла в голову мысль, что

надо бы пойти к Часовой башне – им все равно вроде бы туда надо, а там будет

видно. Предложил пойти – оба де Балиа кивнули, и все трое устало побрели к

башне. Немного не доходя, заметили, что возле самой стены, где чернела

полоска почвы, не присыпанной пеплом, ряды и ряды могил, отмеченные

узкими дощечками с торопливо написанными именами: все де Балиа покоились

здесь – и кастырь Аксель де Балиа, к которому должен был пойти Марк. Следом

были погребены горожане, потом могила кастыря астрономов Ника де Стрази –

который должен был проводить Марка туда, где нужен ключ. Последней

оказалась могила кастыря повитух – той самой, с которой познакомились

недавно, возле сгоревшего монастыря – матушка Кэтрин Саймон Фишер

покоилась здесь. Могилы выглядели так, словно захоронения случились где-то

около месяца назад. Хотя матушку Фишер путники видели всего что-то около

дня назад. Джон сказал, что тут, похоже, время изменилось. Марк доковылял до

могилы, на которой значилось, что здесь покоятся Грегор де Балиа и его

супруга, Магдалена де Балиа, весовщики. Мальчик упал на колени, размазывая

по чумазым щекам слезы, согнулся, закрывая руками лицо. Сидел, медленно

раскачиваясь из стороны в сторону. Потом отнял руки от лица, все еще залитого

слезами:

- Пойдемте, я знаю, куда нам теперь. Нам должны были помочь местные

кастыри, к которым бы привел нас дедушка, но раз его нет, - судорожно

всхлипнул, шмыгнув носом, - Мы тогда пойдем и все сделаем сами. Нам сейчас