02c8bd5c2f5943b6cafe69c73188146a

В тот день мы не смогли победить. Но куда важнее было то, что мы не проиграли. И это уже была победа. Многие факторы повлияли на такой результат. И то, что Джейме проявил невероятную храбрость и мастерство полководца; и то, что Болтоны торопились к полю боя и практически полтора дня шли без отдыха; и то, что мы почти успели дожать войско Фреев и Черной Рыбы; и конечно, не последнюю роль оказало мое влияние…

На поле боя медленно опускались сумерки, и от воды отчетливо наползала прохлада. Мы отошли к лесу и принялись в скором порядке обустраивать временные укрепления — возводить частокол и рыть рвы. В основном этим занимались те, кто охранял обоз и не принимал участия в бою, а также те, кто не пострадал и сохранил силы.

Архимейстер Марвин в палатке извлек из моей раны наконечник стрелы, промыл и сделал повязку. На сломанную руку наложили шину. Все эти операции при отсутствии заморозки очень и очень болезненны. Я чуть ли не в голос орал, когда по живому мясу вырезали наконечник стрелы и чувствовал себя на редкость паршиво.

Затем Марвин занялся Джейме и другими знатными лордами. Те мейстеры и простые полевые врачи, что нас сопровождали, занимались остальными.

Джейме Ланнистер находился между жизнью и смертью. Ему пробили легкое, сломали пару ребер и сильно посекли все тело. От его мужественного, красивого лица осталось кровавое месиво. И все же он не торопился умирать и всеми силами держался за жизнь.

Погибли Лайл Крайкхолл, Стеффорд Свифт, Бейлон Сванн и Джон Кафферен и еще десятки и сотни людей, которых я успел узнать… Каждый из них выполнил свой долг, пошел до конца и забрал с собой немало врагов. Их тела остались на поле боя, и мы даже не смогли предать их земле.

Погибла половина Святого Отряда и практически весь Честь и Доблесть. Это было больно и неприятно. Будь у меня лишние полгода, я бы превратил каждый из этих отрядов в действительно смертоносные боевые подразделения.

Зато мы сумели остаться в живых, перемололи огромное количество врагов и сохранили обоз с припасами и всем необходимым. И возможно, что самое главное, не пострадала Бирюза.

Уильям Мутон, Бонифер Хасти и Эрик Фелл в один голос уговаривали меня отдать приказ к отступлению — к противнику ночью могли подойти дополнительные силы и их совместный напор мы уже не выдержим. Скрипя зубами, я согласился…

Наше войско, истощенное, изможденное, но несломленное, начало медленный отход. Для вида мы зажгли множество костров и оставили небольшой арьергардный отряд, который шумел, поддерживал огонь и всячески показывал, что жизнь в лагере идет полным ходом.

Противник так сильно умылся кровью, что нашел силы на вылазку лишь после полуночи, когда мы уже сумели далеко отойти. Наш арьергард обстрелял их стрелами, опустошил все колчаны и под утро нагнал нас.

Раненых везли на телегах и повозках. Тряска не способствовала выздоровлению или нормальному сну — я это прекрасно почувствовал на себе. Но за королем ухаживают десятки, если не сотни различных людей и ему не так тяжело, как простым людям.

Ланселя также везли на повозке. Ему выбили глаз, и теперь он уже не тот смазливый красавец.

Все остальные — Тирек, Орм, Окхарт, Гарт Серая Сталь, Мутон, Эрик Серебряный Топор были ранены, но держались на ногах, вернее в седлах.

Наше положение было очень тяжелым — множество раненых и покалеченных. Мы отступали, а на пятки нам наседал опомнившийся противник.

В те дни Уильям Мутон, Бонифер Хасти и Эрик Фелл стали моими руками и глазами, они стали теми, на кого я рассчитывал — ведь других не осталось. Архимейстер Марвин взял на себя обязанности связанные с уходом и заботой о раненых. Они стали тем, кто помог сохранить остаток войска. Они организовали арьергард и давали мне советы. Они не отходили от меня ни на час.

В тот напряженный момент мы хорошо, если урвали два или три часа сна за три дня. Мы ежечасно обходили отряды и старались их поддержать.

На второй день Джейме очнулся и позвал меня к себе. Я подъехал на лошади и неуклюже, баюкая сломанную руку, пересел к нему в повозку. Орм, который, на удивление, практически не пострадал, хоть и сражался не жалея себя, вместе с Тиреком пристроились на лошадях позади нас.

— Неплохо выглядишь, — сказал Джейме. Его голос звучал тихо, и я подсел поближе. Он лежал на мягком матрасе, обложенный подушками и накрытый дорогим одеялом. Повозка была закрытой, с крышей, стенами и дверью, похожая на маленький, но очень богатый дом на колесах. Сейчас слуги открыли небольшие окошки, и легкий сквозняк приятно освежал.

Архимейстер Марвин, сидевший в глубине повозки около небольшого столика и что-то разминающий в ступе, подал мне знак, чтобы я не злоупотреблял беседой.

Опухоль на лице лорда-командующего немного спала, но он был весь переломанный, перемотанный, невероятно бледный и измождённый. Казалось, жизнь лишь случайно задержалась в этом теле. Он внимательно оглядел меня с ног до головы и изобразил намек на ухмылку.

— А ты дерьмово, — честно сказал я и мы оба рассмеялись.

— Жизнь это боль, — философски заметил лорд-командующий.