О, как мне «я» дышать мешает!
О, как мне «я» дышать мешает!То смысла здравого лишает,То мрачно шутит, то нудит,То строки слабые родит,То слёзы крупные роняет.Короче, всё мне заслоняетИ не уходит от меняНи ночью, ни средь бела дня.Уже все годы пролетели,А как оно на самом делеЯ до сих пор не поняла.Уже все силы извела,Уже почти дошла до края,А что такое явь земнаяПонять я так и не смогла.С какого ни зайду углаИ где ни встану: выше, ниже —Я всё равно себя лишь вижу.Об осени пишут в миноре…
Об осени пишут в миноре.Мол, света и лета конец —Досада и чуть ли не гореДля жаждущих счастья сердец.Мол, боязно листьям до дрожиКружиться в осеннем луче.И я ведь как будто про то же,Но только в мажорном ключе.Лист падает, я поднимаюсь,Он – долу, а я вот – горе’.Проснусь и тотчас принимаюсьПисать о счастливой поре.А боль – она дана нам за…
А боль – она дана нам заВозможность видеть то и это,Возможность дотянуть до лета,Где вместо крыши – бирюза.А боль – есть регулярный взнос,Вернее, что-то вроде взноса,Который здесь взимают с носа.Ведь мы живём в долине слёз.Хоть временами в горле ком,Ищу кому бы за бессмертьеШальную денежку в конвертеВ кармашек опустить тишком.Глухое чёрное пальто…
Виктору Андрониковичу Мануйлову
Глухое чёрное пальто,Ушанка старая, калоши…И был он слушатель хороший.Ну кто ещё так слушал, ктоЧужие юные стихи?Ну кто ещё так волновался,Коль звук живой вдруг раздавалсяСреди словесной чепухи?Ну кто ещё так словом жил,Так жил волшебной русской речью?Как жаль, что я его не встречуСредь ленинградских старожил.Жалею не о временах,Исконно неблагополучных,А лишь о редкостных и штучныхПолузабытых именах.Когда мне плохо, слушаю хиты…
Когда мне плохо, слушаю хиты —Те песни, что заезжены, запеты.Кому-то вторя, вопрошаю: «Где ты?»Клянусь, кому-то вторя: «Только ты!»Беру чужую песню напрокат.А как ещё мне с жизнью объясниться,Где счастья нет, покой всего лишь снится,И за рассветом следует закат?И почему-то бедному клише,Которое затаскано, затёрто,Дано сегодня на разрыв аортыМне всё поведать о моей душе.Я знаешь почему не ухожу?