Звезда сыска

Чтобы поспеть за ней, мне пришлось тоже перебежать дорогу, не особо заботясь о несущейся мне наперерез тройке. Неожиданно для меня Никольская вдруг резко остановилась и стала кутаться в шаль, одетую по здешней моде под шапочку, и закуталась в нее до самых глаз.

Мы, следуя друг за другом, прошли по Садовой, свернули на Бульварную. А вот на следующем перекрестке она повела себя совсем уж ненормально. Остановилась, потопталась в растерянности, потом стала озираться — не видит ли кто ее, шагнула влево, прошла десять шагов и вновь замерла. Еще раз оглядевшись, она резко развернулась и пошла в обратном направлении, в сторону Верхней Елани. Вскоре она стала присматриваться к редким в этом городе табличкам с названиями улиц и переулков, но ей повезло, потому что нашлась нужная, и ей не понадобилось спрашивать дорогу у прохожих. То, что она не знала дороги, и то, что не хотела о ней расспрашивать, мне было очевидно.

Наконец Никольская свернула в нужный переулок и уже уверенно направилась к небольшому домику в один этаж и в четыре окна на улицу. Выглядело это так, что она узнала этот дом по описанию. Но прежде чем войти, вновь застыла на месте и задумалась, несколько раз посмотрела по сторонам и, лишь убедившись, что ее никто не видит, постучала в дверь и вошла.

На людных Садовой и Бульварной мне, в моей неяркой шубке, легко было затеряться среди прохожих. На том перекрестке, где Елена впервые начала оглядываться, мне очень кстати подвернулась группа студентов, о чем-то оживленно беседующих, за ними я и скрылась из виду преследуемой. Здесь же я едва не попалась. Переулок был безлюден, и мне едва-едва удалось втиснуться за приоткрытую створку ворот. Зато место для наблюдения оказалось удобным — мне через щели в воротах все видно, а меня не видно никому.

Я так увлеклась слежкой, что даже забыла, ради чего ее затеяла. Но как только Никольская исчезла с моих глаз, мысли вихрем завертелись в голове. Что же это получается? От азарта погони сердце колотилось бешено и мешало думать. Пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, чтобы хоть немного успокоиться. Еще раз с самого начала! Никольская была замечена в знакомстве с Микульским. Конфеты… господи, дались мне эти конфеты! То есть вообще слишком мало вероятно, что Микульский, убив трех человек, позарился на мои конфеты, да еще и подарил их Елене. Конфеты, может, ничего и не значат! А вот факт знакомства и то, что она читала те самые газеты в библиотеке и, скорее всего, именно она подчеркнула ногтем ту самую заметку, говорят о том, что наша Леночка Никольская знакома с подозреваемым довольно близко и, очень может быть, является его сообщницей. Возможно, невольной, возможно, мало о чем догадывающейся. Что далее? Далее, Микульский исчез. О иных его знакомствах, помимо трактирщика Елсукова, нам ничего неизвестно. Сегодня с самого утра Никольская вела себя нервно и странно. Сюда шла с явной опаской, прятала под шалью лицо, озиралась, меняла направление движения. Вопрос: к кому она могла прийти с такими предосторожностями? Ответ лишь один — к Микульскому, который прячется в этом доме и которому нужна связь с внешним миром. Все сходится!

И что делать мне? Позвать городового? Где его искать? Да и не поверит мне городовой. Мчаться в управление полиции? А вдруг они, ну Микульский с Леночкой, рискнут уйти из этого убежища среди дня? Это, конечно, маловероятно, но ведь может быть?

Получается, что следует по возможности осмотреться здесь. Самая простая логика подсказывает, что не должна она здесь пробыть долго. Так что относительно скоро появится на улице. Одна или вместе с господином Микульским.

Я осторожно вышла из своего укрытия. Еще осторожнее, стараясь не смотреть на этот дом, держа голову прямо и, чуть скосив глаза, прошла мимо него. Дом как дом. Вполне может оказаться и притоном для всяких злоумышленников. Совсем неожиданно для меня дверь распахнулась и из того самого дома вышла на улицу старушка. Самая обычная старушка, а вовсе не детина с разбойничьей мордой, как я успела себе представить за те мгновения, что дверь открывалась. Старушка, едва прикрыв дверь, принялась креститься. Долго крестилась, а потом еще обернулась и перекрестила ту дверь, из которой вышла. И засеменила бодренько в противоположном от меня направлении.

По правде сказать, меня это больше удивило, чем насторожило. Вот если бы старушка плюнула на эту дверь, то можно было с уверенностью посчитать, что я не ошиблась в своих выводах насчет притона или воровской «малины».

А следующий человек, появившийся из той же двери, меня и вовсе изумил. Потому что это был не кто иной, как Михаил Аполинарьевич, помощник судебного следователя. В первый миг я даже не задумалась, что мог делать здесь этот человек, и бросилась ему навстречу, чтобы рассказать о том, что мною найден преступник. Но Михаил, с одной стороны, тоже обрадовался нашей встрече, с другой же — отчего-то смутился. И смутился очень сильно. Это смущение меня и остановило.

— Здравствуйте, Дарья Владимировна! — наконец счел он нужным поздороваться со мной.