Звери у двери

К счастью, путешествие почти закончилось. Оттаявший проводник нырнул под каменную арку с фигурой безносого ангела и показал нам большой каменный дом за высокой оградой из толстых брёвен. Решётки на окнах и мощные стены намекали на безопасность.

— Тут раньше жил начальник артели рыбаков, — пояснил Шпенька, хозяйским жестом распахивая скрипящие ворота, — никого не боялся, бывало даже сборщиков налогов посылал куда подальше. А от Напасти не уберёгся, хоть и все двери позакрывал. Никто про него месяц слыхом не слыхивал, покуда солдаты не вломились. Пришлось через кухню, входные двери так и не одолели. А кухонные опосля заложили. Ну так вот, прошерстили всё — никого! Чудеса. А в подвал заглянули — вот она, пропажа! Все чёрненькие, распухшие. Жмуров, понятное дело, сожги, но в подвал лучше не соваться — смердит там.

— Не очень-то и хотелось, — проворчал я, — в доме то хоть не воняет?

— В доме? Не-а.

Мы миновали несколько огромных собачьих будок с обрывками верёвок. Как пояснил гид, когда хозяева перестали выходить, животных никто не кормил, пока отощавшие псы не перегрызли привязь и не удрали в неизвестном направлении. Одной из собак не удалось справиться с прочной верёвкой, и она навеки упокоилась в своём жилище, распространяя удушливое зловоние.

Вокруг огромного дома главы артели росли невысокие чахлые деревья. Учитывая отсутствие хоть чего-то подобного в остальном Лисичанске (не считать же таковым жухлые кустики и вытоптанную траву вдоль дороги) это можно было назвать садом. Кажется, некоторые напоминали фруктовые, но плодов на ветках, понятное дело, не наблюдалось.

— Что с конём делать? — заорал, позабытый всеми, Витёк.

— Шпенька, слушай сюда, — сказал я, заметив намерение нашего назойливого спутника отправиться внутрь дома, — дуй-ка ты за продуктами, забирай коняку и до новых встреч.

— У? — его крысиная физиономия выражала недоумение.

— Угу, — ответил я и ткнул пальцем в небо, — гляди: вечереет, а благородные господа и дамы малость подустали, желают отдохнуть и расслабиться. Давай, мухой.

Видимо аналог подобного выражения существовал и здесь, потому как парень пожал тощими плечами и трусцой метнулся за ворота.

— Зачем ты с ним так, — укоризненно заметила Оля, — пацану и так в жизни не повезло. Столько всего…

— Знаешь, Олечка, — утомлённо ответил Илья, — думаю, здесь можно выходить на улицу, ловить первого встречного и слушать историю жизни. Будет такое же, а то и хуже. Время здесь такое, хреновое. Рождаются, как кролики и мрут, как мухи.

— Циник, — бросила Ольга и покосилась на меня. Я был полностью согласен с товарищем, кроме того пронырливый крысёныш не понравился мне с первого же взгляда, однако не собирался устраивать прения и ссоры внутри группы. Поэтому просто неопределённо пожал плечами.

— Да что мне с этой конягой делать, мать её?! — ещё раз подал голос Витёк.

— Подожди, пока вернётся этот тип, с продуктами. Пусть забирает её и проваливает.

— Да вы охренели! Я вам сторож или слуга? Да и чё, я тут сам сидеть буду? Мало ли…

— Паша, милый, — Наташа чмокнула своего парня в щёку, — побудь с Витей. Будь пусей.

Павел пожал плечами и послушно затопал к воротам, где пускал искры Витя. Оба парня стали похожи друг на друга, одинаково небритые, запылённые и угрюмые. Неприятные на вид. Или мне так просто кажется?

— Пошли внутрь, — сказал я и толкнул массивную дверь, обитую металлическими полосами со следами ударов чем-то острым, — тяжёлая, скотина.

«Скотина», как выяснилось, была не только тяжёлой, но ещё и закрытой. И я сломал замок. Нечаянно. Просто нажав посильнее, я услышал громкое: «Кр-рак!» и дверь распахнулась. А остатки запора ссыпались на пол.

— Силён, — только и сказал Илья, поднимая изогнутый металлический штырь, сломанный у основания, — головой надо было.

Галя хихикнула и ткнула мне пальцев в бок, а Оля одарила поцелуем. Одна Наташа повела себя как-то странно: она забрала у Ильи остаток запора и крепко сжав в побелевших кулачках, внезапно переломила пополам.

— Чёрт! — только и сказал потрясённый Илья, — эти слабые женские ручки!

— Так что не одни вы, мальчики, теперь можете двери вышибать, — самодовольно заметила разрушительница, презрительно отшвырнув куски металла, — видимо, это — ещё один дар. И он мне очень нравится.

— Сейчас и я чего-нибудь сломаю! — кровожадно потирая ладошки, зловеще пробормотала Галя.

— Спасайся, кто может! — прошептал я, — Илья, берегись! Их — трое, а нас — только двое. Будем мы биты изящными женскими ножками.

— Только, если начнёте гулять налево и…Налево, — изогнув бровь, как бы в сторону, бросила Оля, а Наташа, внезапно, стала пунцовой, — впрочем, мне кажется, сегодня всем будет не до того. Честно говоря, ощущаю себя спущенным шариком.

— Ну так идём и глянем, где может прилечь спущенный шарик.

Илья, который после замечания Ольги, заметил смущение Наты, внезапно посмотрел на меня и его глаза тотчас увеличились на порядок. Вот так Штирлиц оказался на грани провала. Какого чёрта! У Ольки язык чешется? Не пойму я девчонок, такое ощущение, словно они признали меня своей общей собственностью.