Зверь в Ниене

Отдав распоряжения, капитан Парсонс сошёл на берег, взяв с собою матроса. Погрузили ящики, сели. Петрович повёз. Молодой конёк резво тянул хомут. Малисон вёл досужий разговор о том, сколько кораблей приходило в Ниен этим летом, да чего привезли русские купцы. Парсонс в свой черёд рассказал, как попал в шторм в Бискае. Поглядывая на англичан, Малисон думал, насколько они похожи. Старый матрос с такой же как у его капитана бородой, растущей где-то понизу, а усы, щёки и подбородок выбриты, — был одет почти так же, только в серое сукно, да в короткую куртку, а не кафтан. На капитане была шляпа с загнутыми треугольником полями, а на матросе — суконная шапка с толстым шерстяным шаром, который берёг башку от удара по маковке. Да башмаки у матроса были совсем изношены, а у шкипера почти новые, с надраенной медной пряжкой. Должно быть, выходные. У матроса большая золотая серьга в ухе — запас на пропой. Больше моряки английского торгового флота друг от друга ничем не отличались, и их можно было принять за братьев.

Возле лавки «Бери у Малисона» встали. Яакко уже выглядывал из дверей. Матрос с бобылём быстро снесли ящики в магазин.

— Заедем на обратном пути, — Малисон хотел, чтобы его видели подъезжающим к дому и уезжающим налегке. Вести торг дозволялось только на рынке. Если соседи донесут о продаже с рук, в ратуше взыщут крупный штраф.

Петрович остановил у ворот. Малисон открыл калитку, пропустил сначала матроса, потом по старшинству — капитана. Большая, высокая изба Егора Малисона выделялась в ряду домов Выборгской улицы, а рама со стёклами добавляла красы.

Купец запустил гостей в сени, раскрыл дверь в жилую часть. Указал матросу на лавку.

— Следи, чтобы ничего не спёр, да налей ему пива, — сказал он по-фински жене и повёл капитана в свётелку, где хранилось ценное добро.

Второе оконце с наборными цветными стёклышками произвело впечатление на капитана тем более значительное, что по его наблюдениям дальний край был беден и не обжит. Если купец в таком городе мог выкинуть немалые деньги на выходящий во двор витраж, значит, он преуспевал, и с ним следовало иметь дело.

Перво-наперво, купец достал из сундука великолепный подбой собольего меха, крытый атласом.

— Для тебя берёг. Никому не предлагал, — с английской честностью сказал он Парсонсу.

Лестью шкипера было не купить, а вот красота пушнины и расценки на неё у лондонских купцов проняли капитана до глубины души. Цокая языком, он оглаживал блестящий мех, слабо возражая Малисону, заломившему сто тридцать пять далеров при разумной цене в сто двадцать, однако торгуясь упрямо.

Сошлись на шестидесяти пяти, ударили по рукам. И тогда купец раскрыл закрома.

Он доставал из сундуков горностаевые, куньи, хорьковые и лисьи шкуры. Нарочно было отложено три десятка собольих хвостов. Нашёлся даже бобёр и рысь, впрочем, не тронувшие сердце шкипера. Хвастались, искали изъяны, не находили, спорили, переходя на английский и в пылу отлично понимая друг друга, потом возвращались на платтдойч и сговаривались. Малисон раскрыл восковую дощечку, которую держал в качестве запасной наготове в сундуке как раз для таких случаев. Острой палочкой записывал, что в какую цену сторговали.

Шкуры и меха, оцененные Малисоном с умеренной алчностью, после короткого торга переходили в собственность англичанина с малой скидкой. С затаённой завистью купец гадал, какую прибыль капитан извлечёт, сбыв пушнину в Англии, и не прогадал ли он сам в этом году с ценою.

Купец избавился от рухляди, и на душе стало легче. Меха не побил червь, англичанин хватал их обеими руками. Малисон рассчитывал сбыть лежалый товар в магазине. Такого покупателя, как капитан Парсонс, Бог раз в три года посылает, и даром Господним надо было пользоваться до дна, хотя бы из уважения ко Всевышнему.

Захлопнул дощечку, сунул подмышку, позвали матроса. Он вошёл и рот разинул.

Одно слово — англичанин!

Пушнину уместили в два мешка. Матрос взял один в одну руку, другой в другую и так вынес в телегу.

Забрались сами. Петрович повёз. Соседи были все на рынке, но бабы их смотрели, кто приехал, с чем уехал. Малисон навета не боялся, ибо не нарушал городской запрет. Он всегда мог сказать, что обсуждал с капитаном цену. Вести дома переговоры не возбранялось. Пушнину всё равно придётся доставить в магазин, где она дополнит покупку кож и воска. Если от лавки уедет нагруженная телега и туда же привезёт ящики с вином, сделка будет совершена по всем правилам.

И оба были рады, что впарили противной стороне залежавшийся товар.

ТЫ И Я

— Ты не перегнул с ними, Калле? — когда никого рядом не было, старший письмоводитель и юстиц-бургомистр вели себя по-приятельски. Слишком много сотворено в Нюрнберге, слишком много знали друг о друге, и теперь обоим нечего было скрывать.