– А то, что я сделаю то, что давно уже следовало бы сделать. Напишу на тебя докладную! – брызгая слюной, крикнул зарвавшийся врач.
– О чём же, интересно? – Хрюньков, увлечённый картинами мести и доноса, не замечал того, как всё сильнее разгорались и плясали искорки в зрачках Ады, танцуя какой-то дикарский, неистовый танец, она явно насмехалась над ним, но он этого не понимал.
– Да вот хотя бы сегодня! – развёл руки в стороны Хрюньков, – Ты полезла зашивать пациентку без перчаток! Это же вопиющее нарушение, просто топорная глупость! А если у неё теперь возникнет эндометрит, а? А если сепсис? А всё из-за тебя!
– Вы говорите неправду и знаете это, – спокойно ответила Ада, вставая из-за стола и подходя к Хрюнькову, – Скажите прямо, что вам от меня нужно, без этих смехотворных попыток очернить мою репутацию.
Она встала вплотную к жирной туше борова и смело глянула ему в глаза.
Тот немного стушевался, но тут же взял себя в руки.
– Ты рассказываешь мне, что ты там делаешь и что бормочешь, молитвы, заклинания? Что? Как спасаешь пациенток? Ты учишь меня всему этому, а потом просто тихо сваливаешь отсюда, поняла?
– Вот как вы всё замечательно продумали, Константин Ашотович, только вот меня спросить забыли, соглашусь ли я открыть вам свои секреты? Да и возможно ли их вообще открыть и передать? Вы что же, думаете, что можно научить крота летать? Или верите во все эти газетные статейки про развитие дара? Дар – он либо есть, либо его нет! Если крыльев нет – они и не вырастут, понимаете?
– Ты мне тут зубы не заговаривай, – прошипел Хрюньков, – Давай, веди меня в ту комнату, пока никто снова рожать не надумал из этих куриц. Степанова тебя прикроет, попроси её. А я скажу, что пошёл в ординаторскую отдохнуть. Никто ни о чём не догадается. А там, на месте и просветишь меня. И после дашь мне столько уроков, сколько потребуется, поняла? Иначе не просто вылетишь с работы, а по статье пойдёшь! Под суд! За халатность, понесшую за собой смерть родильницы.
Огоньки в глазах Ады вспыхнули с такой силой, что, казалось, ещё чуть-чуть и их пламя испепелит жирную тушу, и та зачадит, подобно сальной свече, воняя и тая. Но внезапно, уголок рта Ады чуть заметно пополз вверх, и она, удивив оторопевшего от такой резкой перемены Хрюнькова, произнесла:
– Да, конечно, Константин Ашотович, вы правы. Вы ведь доктор и, следовательно, сумеете принести пациентам куда больше пользы, чем я, обладая такими знаниями. Я действительно, должна вам их передать. И мы начнём прямо сейчас. Идёмте, не станем мешкать.
– То-то же, давно бы так, – процедил Хрюньков, гордый тем, что ему так быстро удалось прижучить эту вертихвостку, – Давай, жду тебя у лестницы в подвале.
– Буду через три минуты, – заверила его Ада.
***
Спустя некоторое время по длинному, тёмному коридору подвала шли две фигуры, одна – маленькая, хрупкая и другая – обрюзгшая, расплывшаяся, как клякса, направлявшиеся в самый дальний тупик коридорных ответвлений.
– Когда уже починят эту лампу? – ворчал на ходу Хрюньков, – Сколько лет работаю в этой дыре, и сроду она не светила, как полагается.
Ада шла, молча улыбаясь в темноте невидимой Хрюнькову улыбкой, лишь звёздочки в её глазах тихо горели, как если бы свечу накрыли сверху кувшином, и свет казался бы обманчиво тусклым, но тот, кто поставил кувшин, знал бы о том, какое яркое пламя бушует там, под этим сосудом, и стоит только лишь его приподнять, свет его озарит всё вокруг, прогоняя темноту.
Наконец, они встали перед старой обшарпанной дверью, Ада, нащупав ключ, отперла её, и они вошли внутрь. Хрюньков потянулся, было, к выключателю, но Ада перехватила его руку, сжав за запястье с такой силой, что тот, по-бабски, визгливо ойкнул.
– Нельзя, – прошептала Ада, – Не нарушайте чистоты и покоя энергии. Подождите немного, сейчас ваши глаза привыкнут к свету. А я пока расскажу вам, что же я тут делаю. Здесь находится одно из мест силы, их много по всей земле. В таких местах образуется как бы проход, ворота, через которые в наш мир проникает поток энергии. Не во всех местах она чистая и светлая. В иных тусуются только оккультисты да чернокнижники. Но вы со временем научитесь различать эти места.
Ада замолчала, прищурив глаза и вглядываясь в темноту. Хрюньков не замечал, но она-то видела, как в углу уже сгущался клубок. Скоро откроется проход.