– Вот тварь, – подумала про себя Ада, глядя с ненавистью на Хрюнькова, – Ещё и двух минут не находится в родзале, а уже успел довести роженицу. Похоже давление у неё понизилось, вон какие руки холодные.
Она ушла в сестринскую и вернулась с кружкой горячего сладкого чая:
– Сделайте буквально пару-тройку глотков, – обратилась она к Софье, – Больше нельзя, потому что мы с вами не знаем, как пойдёт дело и возможно понадобится кесарево сечение. Этого не нужно бояться, всё бывает, но доктора всегда выбирают вариант, который лучше всего для мамы и малыша.
Она улыбнулась Софье и протянула ей чай. Женщина отпила немного, буквально через несколько минут щёки её порозовели. Она виновато произнесла:
– Я какая-то неправильная, видимо, вот и доктор говорит, что риск… Мне бы, наверное, успокоиться пора, а я всё мечтаю о ребёночке. Я так хочу верить, что в этот раз всё будет хорошо.
– Вот ещё, с чего это вы неправильная! – возмутилась Ада, – Вы самая красивая и замечательная, и из вас получится очень даже заботливая мамочка, я уверена! Так, все плохие мысли мы подумаем потом, хорошо? Где-то так через пару лет, как минимум. Потому что сейчас нам надо рожать, а потом позаботиться о том, чтобы пришло молоко, и плохие мысли тут, уж, ну никак, не помощники.
– Спасибо вам, – улыбнулась Софья, – Вы такая добрая.
– Я обычная, такая, какой и должны быть люди моей профессии. Просто все настолько привыкли к хамству, что обычное человеческое отношение воспринимается, как что-то сверхъестественное и невероятное, – Ада взяла из рук Софьи кружку и велела ходить, а не лежать.
– Так головка будет давить на шейку матки и поспособствует её скорейшему раскрытию, – пояснила она.
Через некоторое время Ада вновь позвала Софью на кресло.
– Ну, всё, уже практически полное раскрытие, моя хорошая, сейчас будем рожать.
Софья заволновалась, жалобно постанывая от нестерпимой боли, но мужественно перенося все муки, в надежде, что на этот раз судьба смилуется над ней и её ребёнком, и всё пройдёт благополучно. Она готова была вынести любые муки, лишь бы увидеть живым своё дитя, услышать его первый крик, приложить его к груди. На УЗИ говорили, что будет девочка. Но это и неважно кто, лишь бы он
Ада, морщась от нежелания звать Хрюнькова, всё же обязана была сделать это, согласно инструкции. Вскоре тот появился в родзале со своим обычным брезгливым и тупым выражением лица.
– Что, решили рожать? Не передумали? – он весело загоготал над собственной шуткой, искромётной, как ему казалось.
– Открытие пять пальцев, – сухо сказала Ада.
– Да что вы говорите? – Хрюньков с ненавистью глянул на акушерку. Ничего сегодня он ей покажет, достала уже со своими бормотаниями. Теперь-то он знает её секрет, ведьма чёртова.
Софья стонала, стараясь не кричать.
– Так, Софья, слушайте меня, – твёрдо и громко сказала Ада, – Сейчас боли уже будут не такие сильные, пойдут потуги, и когда они пойдут, вам нужно будет очень внимательно слушать меня, поняли? Нельзя тужиться слишком сильно, но и работать не в полную силу тоже нельзя. Вы всё почувствуете, как именно надо, я вам помогу.
Софья кивнула. Вскоре лицо её покрылось испариной, мышцы пресса напряглись, она непроизвольно натужилась.
– Давай, Софья! Тут мои пальцы, – крикнула ей Ада, – Выталкивай их, тужься на них. Молодец! Всё правильно!
Спустя несколько потуг в промежности показалось темечко, покрытое тёмными кудрявыми волосиками.
– Софья, у тебя будет настоящая принцесса, вон какая коса тут у нас! – улыбнулась Ада, – Теперь нужно работать хорошо, нельзя медлить. Давай!
Но силы вдруг резко стали покидать Софью, она внезапно почувствовала слабость, головокружение, и всё кругом поплыло, и стены с круглыми часами, и злые глазки Хрюнькова над маской, и встревоженное лицо Ады, склонившееся над ней.
– Софья, Софья, ты меня слышишь?! Нельзя сейчас останавливаться. Ты задушишь ребёнка, пожалуйста, работай!
Софья из последних сил натужилась. Стоящая рядом сестра что-то вколола ей в вену.
– Так, похоже придётся брать щипцы, – пробурчал Хрюньков.
– Нет, только не это, я смогу, я сама, – залепетала Софья. Она слышала много рассказов о том, как при такой манипуляции происходили травмы головки малыша и дети оставались инвалидами.
Ада с сожалением открыла бикс, понимая, что, похоже, так и придётся поступать, ребёнок уже слишком долго находится в родовых путях.
– Давай же, миленькая, ещё чуть-чуть осталось, – взмолилась она к женщине.
И тут Софья натужилась из последних сил, и вытолкнула головку младенца прямо в руки Ады. Дальше дело пошло по накатанной. Но ребёнок не дышал. Его апатичное, синюшное тельце безжизненно повисло в руках Ады.
– Она родилась? Всё закончилось? – слабо вопрошала Софья, не понимая, что происходит, перед глазами всё кружилось, сильная боль пульсировала между ног.
– Всё хорошо, – крикнула Ада, наскоро передавая младенца в руки неонатолога-реаниматолога, – Нужно обработать малышку, и вы её увидите, у вас чудесная девочка!
– Но она не кричит. Почему? Почему она не кричит? – Софья заметалась на столе, – Она живая?!