Зов темной крови

– Драчуны были отъявленные. Среднего шабашники зарезали в клубе, а старшего в городе убили. Не знаю, как и за что. Остался у родителей только Петька. Братья были великаны, а этот – карлик. В деревне над Петькой потешались, говорили, что на нем у отца строительный материал закончился. Отец у Петьки был каменщиком, мать – дояркой.

– Работали там же, в деревне?

– Где ж еще… Колхоз у нас по тем временам гремел по всей области, миллионером был наш колхоз. Председатель – латыш из репрессированных, Петерс Янович Лиепиньш. Здоровенный мужик, красавец, депутат Верховного Совета, герой соцтруда. Их с матерью после войны сослали в нашу деревню. Тогда много разного народа к нам привезли: и латышей, и греков, и молдаван, и даже цыган. Моя мать рассказывала, что многие латыши потом вернулись на родину, однако Петерс Янович остался в Средней Буланке. И перед тем как мать свою схоронил, женился на местной.

– Но мы говорим про Сичкина.

– А я вам про него и рассказываю. Вы же спросили, кого он любил? Отвечаю: дочку председателя Петерса.

– Ее звали Илга? – спросил Протопопов. – Про нее вы говорили вначале?

– Про нее, – старик чинно кивнул. – Вот и представьте. Она – стройная, высокая беленькая, как фарфоровая кукла. А Петька – рябой и маленький, одним словом, замухрышка. Ростом он как раз ей по плечо был.

– Не отвечала взаимностью? – догадался Иван Макарович.

– Нет, не отвечала.

– А он?

– Переживал. Злился. А потом еще и глаз потерял. В деревне его прозвали Петька-кривой. Кому такой нужен?

– Как это случилось?

– Что?

Старик явно недослышал, и Протопопов заговорил громче:

– При каких обстоятельствах Сичкин потерял глаз?

Агапов понимающе кивнул:

– Когда метали зароды[15], Петька стоял внизу. Знаете, как обычно: на стог становится опытный человек, а подает ему тот, кто помоложе да покрепче. Петька хоть и сопляк был тогда, а силищу имел как взрослый мужик. Вот так подавал он сено наверх. Соломина с вил упала, проткнула глаз, он и вытек.

– Сколько ему тогда было?

– Лет тринадцать или четырнадцать.

– Каким он был по характеру?

– Рисковым. Кхе-кхе… – Покряхтев, Агапов продолжил: – Так и пошел по кривой дорожке.

– Свой первый срок он получил в деревне?

– По малолетке сел за поджог.

– Что сжег?

– Баню у деревенской ведьмы спалил, чтобы, значит, не колдовала.

– Что за ведьма?

– Латыши прозвали ее Спидолой.

– Зачем?

– Может, для смеха…

Котов положил ручку и взялся за телефон. Порывшись в Интернете, вслух прочитал:

– «Спидола – героиня латышского эпоса. Описывается колдуньей, ведьмой с пылающими глазами, олицетворением темных сил». Короче, Баба-яга, – заключил он.

– Да не-е-ет, – протянул Агапов. – Водя была красивая, темноволосая, темноглазая, огонь, а не баба! Говорили, в ней была цыганская кровь.

– Ее звали Водя?

– Ну, да. Фамилия – Крушинина. Валька, дочка ее, училась в одном классе с Сичкиным и дружила с председательской дочкой.

– С той самой Илгой? – уточнил Протопопов.

– Я же говорю: с председательской дочкой, значит, с Илгой. Другой Илги в деревне не было.

– И что эта Валька?

– Она тоже ведьмачкой была, как и мать. Бывало, глянет своими глазищами, так прямо в дрожь от ее взгляда бросает. Как повзрослела, ее тоже Валькой-Спидолой стали называть. Как и мать.

– И председатель разрешил своей дочери дружить с исчадием ада? – спросил Котов.

– На этот вопрос можно не отвечать, – сказал Протопопов и погрозил Котову пальцем.

– Могу и ответить. Мне что?.. Ходили слухи, что Петерс Янович волочился за Валькой. Но только я думаю, что это не так, она же ему в дочки годилась. Хотя была она девкой в теле, манило к ней мужиков.

– И что Валька? Уехала или осталась в деревне?

– Она отучилась в районном медицинском училище и работала у нас в фельдшерском пункте. К ней в больничку мужики по делу и без дела ходили.

– Вернемся к разговору о Сичкине, – сказал Протопопов.

– А я о нем и рассказываю. Его к тому времени перевели с малолетки на взрослую зону. Когда он вышел на свободу и узнал, что Илга с Валькой-Спидолой уехали из деревни, сильно запил. Потом сразу, без перерыва, другой срок схлопотал. Больше его в деревне не видели.

– Вы сказали, что Валька-Спидола осталась в деревне и работала в фельдшерском пункте? Как же она могла с Илгой из деревни уехать?

– Они уехали позже, после того как Петерс Янович умер, а через месяц после его смерти жена Петерса в сарае повесилась.

– Она-то почему?

– Темная история была с Петерсом. О ней много судачили.

– Расскажите. – Протопопов подал Котову знак, дескать, пиши.

Агапов снова заговорил:

– Зимой это случилось. У председателя была новая «Волга», по тем временам непостижимая вещь. И вот однажды утром он не явился в правление. Я тогда учетчиком в колхозе работал, все это видел. Заместитель сразу начал ему звонить. Жена отвечает: сам не ночевал, машины во дворе тоже нет. Кинулись искать, нигде не могут найти. Вспомнили, что в Томске у него квартира была. Отправили туда завхоза, дали машину. Вернулся он из Томска ни с чем. Говорит: никаких следов.

– И что же, так и не нашли? – спросил Протопопов.