Зов предков

Раз в год десять женщин, взяв с собой еду и одежду уходили в Черную пирамиду… через месяц возвращалась одна! На памяти пленного дворянина было именно так… Полуживая, замученная, истерзанная, напуганная до безразличия женщина вернулась с дитем под сердцем. За ней ухаживали, пока бедняга не родила, а после бросили на произвол судьбы, потеряв всякий интерес. Волков думал, она умрет. Но ничего, женщина оклемалась, сейчас в этот утренний час она, наверное, варит похлебку у себя в юрте, улыбка у нее все столь же замученная и дикая, зато к ней по ночам ходит один из воинов. Конечно, ребенка у нее забрали. Истинные, чистокровные Айеши, пусть и в одном поколении, воспитываются отдельно. Впоследствии они становятся кем-то вроде правящего класса, а самые сильные производятся в ханы. Живут эти полулюди-полузмеи тоже гораздо дольше обычного человека, как слышал Владимир со слов Джау Кана: хан Шинь Си Ди правит уже сто сорок лет. Сейчас именно он является самым сильным из воинов и посему вождем племени. Круглолицый монгол с усами, как у китайского болванчика, поведал это с какой-то печальной улыбкой. Волков понял что за этим что-то кроется, и потому не отстал от Джау Кана с расспросами, к тому же правая рука Шинь Си Ди был единственным, кто разговаривал с русским рабом, а посему мог пролить хоть какой-то свет на историю племени полулюдей-полузмей. Джау Кан долго отнекивался, не желая делиться с пленным секретами своего народа, но настойчивость Владимира и интерес монгола к русскому дали результаты. Когда урывками, когда небольшими рассказами или случайными диалогами, но Волкову все же удалось составить хоть какое-то представление об истории этого древнего народа, но и того что он узнал, было достаточно, чтобы поразиться до глубины души.

Оказалось, что Джау Кан уже очень стар и, как выяснилось, именно он когда-то был предыдущим ханом. Но однажды молодой, сильный и самоуверенный воин отобрал у него этот титул. «Черный ятаган изменил мне в тот день, — как-то рассказал монгол, — и я по праву передал его сильнейшему». Но новый хан не лишил жизни предшественника, как то часто случалось до этого, а возвел по правую от себя руку, желая учиться у него и впитывать мудрость прошлых веков. «Шинь Си Ди умен и рассудителен, — говаривал о своем победителе Джау Кан. — Им правят не инстинкты, а разум. Поэтому он не совершает ошибок». Но вот Владимир так не считал, уверяя себя, что одну ошибку хан все-таки допустил, а именно, сохранив ему жизнь. «…И за эту непростительную ошибку Шинь Си Ди однажды поплатится жизнью», — клялся себе Владимир.

Но пока было еще много того, что занимало думы Волкова в свободное от рабской работы время. Джау Кан так же поведал и о великих ханах прошлого. Несколько имен заинтересовали Владимира куда больше прочих, поскольку поверить, что их обладатели принадлежали племени Айеши, значило усомниться в истинности истории, но впрочем, сомневаться в ней Волков уже давно научился — спасибо взглядам старого испанского лиса.

Одним из таких ханов, как это несложно догадаться, был Тэмуджин[23] — великий собиратель степных народов и основатель Золотой Орды, нареченный впоследствии ханом ханов. Подобное ничуть не удивило Волкова, поскольку большинство монгольских племен уже давно оспаривали право рождения легендарного правителя. Но после всего пережитого и увиденного, как и после долгих бесед и углублений в рассказы Джау Кана, Владимир стал склонен верить тому, что Чингисхан действительно был получеловеком-полузмеем из рода Айеши, поскольку появление такого хана соответствовало истинным целям племени. Так было и с другим именем, что довелось услышать Волкову из уст Джау Кана. Великий император и завоеватель Цинь Шихуанди[24] — собиратель китайских земель и основатель династии Цинь, тоже являлся выходцем племени.

— Испокон веков Айеши уходили в мир, к близким и родственным народам, в чьих жилах текла наша кровь, — говаривал Джау Кан. — Одни становились правителями, другие основывали семьи, третьи делились знаниями с достойными об истинном нашем рождении, чтобы те никогда не забывали кто их настоящие отцы и какова цель.

— Но какая она ваша цель? — спросил как-то Владимир, когда круглолицый монгол оказался довольно словоохотлив. — Захватить весь мир, как того хотели Чингисхан и Шихуанди?

На что Джау Кан лишь усмехнулся тогда и молвил: