Зов ночной птицы

Он взглянул на говорившего — высокого худого мужчину в коричневом плаще и вязаной шапке. Мэтью потребовалось несколько секунд, чтобы распознать знакомые черты: длинный аристократический нос, большой лоб, внимательно прищуренные синие глаза. Без белого парика, пудры и румян школьный учитель казался — по крайней мере, на первый взгляд — совершенно другим человеком. И все же это был Джонстон, опиравшийся на свою трость с набалдашником из слоновой кости. Отсветы пламени красно-оранжевыми пятнами скользили по его лицу.

— Это был дом Уильяма Брайерсона, — сказал он. — Двое его сыновей ходили в мою школу.

— Когда эта семья покинула город?

— Сам Уильям его и не покидал. Остался на здешнем кладбище. Но вдова вместе с мальчиками… кажется, они уехали еще в начале прошлого года.

Джонстон перевел взгляд на Мэтью.

— Насколько мне известно, ваш судья намерен с утра пораньше приступить к допросам?

— Да, сэр.

— Я узнал это от мистера Уинстона. И еще я слышал, что вы повздорили с Сетом Хэзелтоном?

Мэтью ограничился кивком.

— Слухи — это самая расхожая валюта в нашем городишке, — сказал Джонстон. — Здесь любое событие быстро становится общеизвестным. Как я понял, вы случайно наткнулись на что-то им спрятанное?

— Кто вам это сказал?

— Все тот же Уинстон. У мистера Бидвелла нет от него секретов. А Уинстон частенько заглядывает ко мне после обеда — перекинуться в картишки или сыграть пару партий в шахматы — и попутно снабжает меня последними новостями.

Он снова уставился на пылающий дом. Бидвелл выкрикивал приказы, требуя подвозить больше бочек с водой, но рвение пожарных уже шло на убыль.

— Так я узнал, что в наказание вы проведете три дня под замком и получите три удара плетью.

— Это верно.

— А верно ли, что допросы свидетелей будут проводиться в здании тюрьмы? Это уже что-то новенькое.

— Такова была просьба мистера Бидвелла.

— Мистер Бидвелл, — с абсолютно невозмутимым лицом произнес Джонстон, — патологически жаден до звонкой монеты, молодой человек. Он подает себя этаким альтруистом, заботящимся о развитии морской торговли с колониями, но в действительности у него одна забота: как бы потуже набить свою мошну. Ради этого — и только ради этого — он добьется казни Рейчел Ховарт.

— Он считает ее ведьмой. — Мэтью сделал паузу в несколько секунд. — А вы разве так не считаете?

— А вы? — Джонстон изогнул губы в полуулыбке.

— Это выяснит следствие.

— Ага, в ход пошли дипломатические увертки. Это похвально по нынешним временам, однако мне хотелось бы получить более откровенный ответ.

Мэтью ответил молчанием, не зная, как далеко он вправе простирать свою откровенность.

— Кстати, о судье. — Джонстон огляделся по сторонам. — Где же он?

— Я оставил его в доме спящим. Разбудить его не так-то легко.

— Похоже на то. Что ж, раз его нет поблизости, желательно узнать ваше мнение о Рейчел Ховарт.

— Этим я нарушил бы служебный этикет, сэр.

Джонстон на несколько секунд задумался, потом понимающе кивнул и снова направил взгляд на огонь, склонив голову набок.

— Благодарю вас. Из ваших слов я узнал то, что хотел узнать. Я с самого начала счел вас образованным молодым человеком, свободным от застарелых предрассудков. У вас есть сомнения касательно ведьмовства, как и у меня. Рейчел Ховарт очутилась в тюрьме по ряду причин, не последней из которых является ее красота, оскорблявшая чувства местных толстух и уродин. Навредила ей и португальская кровь — это слишком близко к испанцам. Добавьте сюда тот факт, что Дэниел Ховарт был человеком примерно того же склада, что и Бидвелл, но без его обаяния. И у него, несомненно, были недруги среди местных.

— Вот как? — Мэтью быстро огляделся, проверяя, нет ли поблизости кого-нибудь, могущего их услышать. — По-вашему, его мог убить кто-то другой?

— Да. И Сатана тут ни при чем. Это сделал обычный человек. Мужчина либо физически сильная женщина, каковые здесь найдутся.

— Но мистер Гаррик видел миссис Ховарт и… кое-что еще… за амбаром.

— У мистера Гаррика мозги как решето, — флегматично констатировал Джонстон. — В данном случае под вопросом не столько ясность его зрения, сколько здравость рассудка.

— Тогда почему вы промолчали об этом в тот вечер за ужином?

— Чтобы оказаться в камере по соседству с Рейчел Ховарт? Это не та честь, какой я хотел бы удостоиться.

— Веселенькая заваруха, не правда ли? — произнес кто-то третий, останавливаясь рядом с учителем. Тщедушный торс доктора Шилдса прикрывала только ночная рубашка; его длинные волосы растрепал ветер, а его голубые глаза были увеличены овальными стеклами очков. — Пустая трата хорошей питьевой воды.

— Привет, Бенджамин, — с легким кивком сказал Джонстон. — Я было подумал, что вы не удосужились покинуть свою постель. Эти пожары в последнее время стали чем-то обыденным.

— То же самое я мог бы подумать и о вас. С другой стороны, на большой огонь смотреть все же интереснее, чем на гниющие посевы. — Он задержал взгляд на Мэтью. — Приветствую вас, молодой человек. Я слышал, вы вчера влипли в неприятную историю?

— Мелкое недоразумение, — сказал Мэтью.