Зов ночной птицы

У странника явно имелась конкретная цель, что его и подгоняло. Мэтью услышал шорох в траве справа от себя — там двигалось что-то крупное и, вероятно, опасное. Мэтью резко ускорился, но уже в следующий момент обнаружил, что его опаснейшим врагом является само болото, когда залетел по колено в оконце воды и чуть не плюхнулся туда ничком. Вязкая грязь начала засасывать башмаки, и ему понадобились все оставшиеся силы и упорство, чтобы освободиться. А к тому времени, когда он выбрался из трясины, странника и след простыл. Мэтью прошелся взглядом слева направо и обратно, но тьма повсюду опустила свой плотный занавес.

Впрочем, ему было известно общее направление, в котором двигался преследуемый. И он пошел дальше, теперь уже с большей осторожностью делая каждый шаг. Это болото и впрямь оказалось очень коварным местом. Ночной странник должен был часто сюда наведываться, чтобы с такой легкостью обходить все опасные места. Возможно, он составил карту этого маршрута и держал ее в памяти.

Прошло три-четыре минуты, а Мэтью так и не заметил никакого движения в темноте. При взгляде назад он обнаружил, что находится уже по другую сторону мыса. Теперь сосны и болотные дубы черной полосой растянулись между ним и сторожевой вышкой, до которой отсюда было больше полумили. А впереди простиралось болото, и ничего более. Он задумался: повернуть назад или идти дальше? Когда вокруг только тьма с небольшими вариациями от кромешно-черного до темно-серого, есть ли смысл в эту тьму углубляться? И все же он сделал еще несколько шагов вперед, после чего вновь остановился и оглядел горизонт. В ушах звенело от алчущих крови москитов. В тростниковых зарослях гомонили лягушки. И никаких признаков других людей в пределах видимости.

Какие вообще дела могут быть у человека в этих краях? Кругом была дикая пустошь, и вряд ли хоть одна цивилизованная душа обреталась на всем берегу от места, где он сейчас стоял, до самого Чарльз-Тауна. Так что же здесь понадобилось ночному страннику?

Мэтью посмотрел на усеянный звездами небосвод, который казался таким громадным, а горизонт — таким широким, что становилось даже не по себе. Да и океан теперь представлялся каким-то обособленным темным континентом. Стоя на этом берегу с неизведанным миром за своей спиной, он испытал очень тревожное чувство, как будто его душевное равновесие и само его место на этой земле ставились под сомнение окружающей необъятностью. В эту минуту он понял причину, по которой люди строили большие и малые города, окружая их стенами, — не только для защиты от индейцев и диких зверей, но и для поддержания иллюзии своего контроля над миром, который на самом деле был слишком велик, чтобы им покориться.

Эти его размышления были внезапно прерваны. В открытом море одна за другой мелькнули две вспышки.

Мэтью, уже было развернувшийся в сторону Фаунт-Ройала, теперь замер на месте. Прошло несколько секунд, и две вспышки повторились.

Оттого, что случилось потом, у него екнуло сердце. Всего в какой-то полусотне ярдов от Мэтью загорелся и был высоко поднят фонарь. Он покачался из стороны в сторону, а затем исчез — видимо, под плащом странника, который мог перед тем незаметно зажечь фонарную свечу, опустившись на корточки среди зарослей или накрывшись плащом. Как бы то ни было, на сигнал с моря последовал ответ с суши.

Мэтью присел, так чтобы болотная трава доходила до уровня его глаз. Не мешало бы взглянуть на это поближе, решил он, и стал осторожно продвигаться в ту сторону, где только что мелькнул свет. Подумалось, что, если он в такой позе наступит на какую-нибудь ядовитую рептилию, ее зубы вопьются как раз в самую уязвимую часть его тела. Когда до человека в темном плаще оставалось футов тридцать, высокая трава закончилась, и Мэтью прекратил движение. Человек стоял на полосе плотного песка всего в нескольких ярдах от пенистых волн Атлантики. Он ждал, спрятав фонарь под полой плаща и глядя в океанскую даль.

Ждал и Мэтью. Наконец, спустя минут десять, в течение которых человек прохаживался вдоль песчаной полосы, Мэтью заметил нечто, возникающее из темноты моря. Лишь на самом подходе к берегу он опознал гребную шлюпку, выкрашенную в черный либо темно-синий цвет. В ней сидели трое, все в темной одежде. Двое из них спрыгнули в воду и с очередной волной прибоя вытянули шлюпку на берег.

Вероятно, шлюпка отчалила от большого судна, стоявшего на якоре в отдалении. И тотчас у Мэтью мелькнула мысль: «Вот я и нашел испанского шпиона».

— Привет! — сказал третий моряк, выбираясь из шлюпки. При этом его акцент оказался столь же далеким от испанского, как Грейвзенд[16] от Валенсии. — Как оно тут у вас?

Ночной странник ему ответил, но таким тихим голосом, что Мэтью не разобрал слов.

— Семь штук на сей раз, — сказал моряк. — Этого хватит за глаза. Эй, пошевеливайтесь!

Приказ был адресован двум его спутникам, и те начали одно за другим выгружать из шлюпки что-то похожее на деревянные ведра.

— В то же место? — спросил моряк у ночного странника, молча кивнувшего в ответ. — А вы человек привычки, как я погляжу.