Зов ночной птицы

Он махнул костлявому мужчине в соломенной шляпе, с трубкой в зубах стоявшему у ворот.

— Суэйн, открывай! А ты, Холлис, помоги ему!

Они вынули из пазов запорное бревно и потянули на себя створки. Когда те отворились во всю ширь, по каменному порогу прогрохотал упомянутый Дженнингсом крытый фургон, влекомый парой лошадей — пегой и чалой, — которым, похоже, оставалось лишь несколько судорожных вздохов до отправки на мыловарню. Продвинувшись на достаточное расстояние для беспрепятственного закрытия створок, возница остановил упряжку и оглядел толпу из-под низко надвинутой на лоб старой коричневой шапки. Его взгляд остановился на ближайшем горожанине, каковым оказался Джон Суэйн.

— Это Фаунт-Ройал? — уточнил приезжий.

— Он самый, — ответил Суэйн.

Бидвелл уже собрался спросить имя молодого человека, но тут передний полог фургона одним махом откинулся, и на сиденье рядом с возницей шагнул человек в черном костюме и черной треуголке. Уперев руки в боки, он обозрел окрестности слева направо с надменным прищуром всесильного владыки.

— Наконец-то! — Гром его голоса заставил вздрогнуть лошадей. — Вот оно, обиталище самого Дьявола!

Это заявление, сделанное столь громоподобно и безапелляционно, повергло Бидвелла в шок. Он поднялся на ноги в своем открытом экипаже, багровея лицом.

— Сэр, позвольте узнать, кто вы такой?

Темные глаза чужака с нависшими веками на длинном аскетичном лице, сплошь состоявшем из переплетений глубоких складок и морщин, нацелились на Бидвелла.

— А кто таков ты, что меня вопрошаешь?

— Меня зовут Роберт Бидвелл. Я основатель Фаунт-Ройала, а также его мэр.

— Тогда я соболезную тебе в сию годину бедствий. — Он снял шляпу, обнажив седые волосы на макушке, слишком редкие и всклокоченные, чтобы быть париком. — Я же известен под именем, коим нарек меня Господь: Исход Иерусалим. Много лиг я проделал, дабы добраться сюда, сэр.

— С какой целью?

— Ужель самому невдогад? Меня привела сюда сила Божия, дабы я исполнил Его волю.

Он водрузил треуголку на голову, тем самым покончив с формальностями.

— Господь направил меня в сей град, дабы изничтожить вашу ведьму и сразиться с исчадиями преисподней!

Бидвелл почувствовал слабость в ногах. Он, как и Вудворд, наконец понял, что ворота только что открылись перед странствующим проповедником, причем донельзя воинственным и кровожадным.

— Мы держим ситуацию под контролем, мистер… э-э… Иерусалим. Под полным контролем, — сказал Бидвелл. — Это мировой судья Вудворд из Чарльз-Тауна. — Он указал на своего спутника. — Суд над ведьмой идет своим чередом.

— Суд?! — взревел Иерусалим, оглядывая лица горожан. — Иль вам и без того не ведомо, что сия женщина — ведьма?

— Мы это знаем! — крикнул Артур Доусон. — И мы знаем, что это она прокляла наш город!

Его поддержал хор гневных и раздраженных голосов, что — как заметил Вудворд — вызвало довольную улыбку на лице проповедника, словно слух его усладили нежные переливы камерной музыки.

— Тогда надобен ли суд? — вопросил Иерусалим голосом, подобным гулкому рокоту большого барабана. — Она заключена в темнице? Но покуда ведьма жива, кто знает, какое еще зло она сотворит?

— Минутку! — вскричал Бидвелл, поднимая обе руки в попытке утихомирить зевак. — С ведьмой мы разберемся, полагаясь на силу закона!

— Глупец! — прогремел Иерусалим, будто из пушки пальнул полным зарядом своих легких. — Несть силы большей, нежели закон, данный нам Господом! Ужели станешь отрицать, что Его закон превыше закона падшего Адама?

— Нет, я этого не отрицаю! Но…

— Тогда как можешь ты полагаться на закон падшего Адама, зная, что на нем лежит печать самого Дьявола?

— Нет! Я о том, что… мы должны сделать все правильным образом!

— А дозволение злу прожить в сем граде хоть одной минутой больше — это, по-твоему, правильно? — Иерусалим жестко ухмыльнулся и покачал головой. — Ты поражен нечестивой заразой, как и все это место! — Он снова воззвал к толпе, уже разросшейся и проявлявшей признаки нетерпения. — Истинно глаголю вам: Бог есть наивернейший и чистейший источник закона. А каково слово Господне о ведьмах? «Ворожеи не оставляй в живых»![14]

— Верно! — крикнул Джордж Бартоу. — Господь велит нам прикончить ведьму!

— Бог не дозволяет с этим медлить, полагаясь на порочный закон человеческий! — продолжил Иерусалим. — Ибо всякий, предавшийся сему безрассудству, обречет себя на муки в геенне огненной!

— Он их подстрекает! — сказал Бидвелл судье, а затем обратился к остальным. — Погодите, граждане! Послушайте…

Но его голос был перекрыт общим неодобрительным гулом.

— Грядет суд Божий! — возгласил Иерусалим. — Не завтра и не чрез день! Суд грянет сей же час!

Он пошарил внутри фургона, а когда его рука появилась вновь, она сжимала рукоятку топора.

— Я избавлю вас от ведьмы, а после того мы вместе испросим благословения Божьего для ваших домов и семейств! Кто из вас укажет мне путь ко врагу моему?

При виде топора у Вудворда сильно забилось сердце; теперь уже и он вскочил на ноги.