Зов ястреба

«Здравствуйте, господин фокусник.

Как вы поживаете? Уже съели все те конфеты? Если да – приходите на чай.

Если не придёте, больше меня не увидите.

Письмо отдайте той, что его принесла, вместе с ответом.

М.».

«М»! Магна? Маррит? Мегана? Ни одно имя не казалось ему достаточно подходящим ей, достойным её. «М». Он вглядывался в одну единственную букву так жадно, словно она могла рассказать о ней остальное.

– Вы намерены написать ответ? – посланница подала голос с его кровати, а он умудрился почти забыть о ней. Она суетливо потирала ладони – видимо, вспотели. Явно нервничала – почему?

– Конечно, намерен! Сейчас, я найду…

– Ни к чему. Вот бумага и карандаш. И не подписывайтесь. Госпожа и так поймёт, от кого это.

«Госпожа» – так можно было обращаться к богатой горожанке или, может, дочери купца. Будь она знатной аристократкой, посланница назвала бы её «динной». С другой стороны, со всей этой таинственностью… Она могла нарочно использовать неподходящее слово, чтобы ввести его в заблуждение.

Ульм взял у неё листок, такой же шелковистый и тонкий, как тот, первый, и на миг задумался. Поначалу он хотел написать, что хранит конфеты на память о встрече с ней, но М. явно не оценила бы такой банальщины. Лудела – другое дело. Помедлив и несколько тушуясь под взглядом сидевшей у него на постели девушки, он вывел:

«Все конфеты давно съедены, но я захвачу что-нибудь к чаю».

Подписываться он не стал.

– Теперь давайте письмо госпожи. – Он не без сожаления отдал тонкий листок. Девушка поднялась с постели и бросила листок в очаг. Огонь тут же слизнул тонкие завитушки почерка, обнажив угли.

– Если задачей было уничтожить письмо, я мог бы его съесть. Мне это доставило бы удовольствие.

Она бросила на него неопределённо-неодобрительный взгляд, но ничего не ответила.

– Как я понимаю, вы дали согласие на встречу. Верно я понимаю?

– Верно вы понимаете, дал. Что теперь? Вы принесёте новое письмо, или я найду его в дупле дерева или в своём ботинке?

– В этом нет необходимости. – Её лицо оставалось непроницаемым, но щёки покраснели. – Ждите ровно через две недели, ровно в десять, в переулке Огга и Вента, у старой башни с часами. Не привлекайте внимания. Возможно, вам придётся подождать какое-то время – потом узнаете, что делать дальше.

Унельм понятия не имел, где находится этот переулок – старая башня с часами тоже ни о чём ему не сказала – но кивнул.

– Хорошо, я буду там. Не хотите выпить чая? – Он был уверен, что она откажется, и она действительно замотала головой, возмущённая.

– В этом нет…

– Необходимости, – подхватил Унельм. – Я понял, понял. Было очень приятно познакомиться… Как вас зовут, кстати? Ладно, ладно… Шучу.

Она фыркнула, выходя за дверь. Закрывая за ней, Унельм подумал было выйти следом и попытаться проследить, куда она пойдёт, но удержался. Раз таинственной девушке из дворцового парка угодно было играть в загадочность – что ж, он поддержит игру. От кого угодно другого это бы его, наверно, взбесило – но сейчас он чувствовал только, что хочет видеть её больше прежнего.

Богатая девушка, своя в дворцовом парке Химмельнов… Ей, должно быть, отчаянно не хватало приключений.

Что ж, он к её услугам – стать для неё приключением, блажью, прихотью, как угодно. Для начала и этого довольно, но вот потом…

Что потом? Он и сам не знал.

О Луделе и её предложении он теперь и не вспоминал – до поры до времени запихнул их на отдалённые полки памяти… В конце концов, даже если из предложения Мела что-то и получится, это наверняка будет требовать подготовки и случится нескоро… А приключения богатых девушек вряд ли длятся долго.

Эта мысль расстроила его – глупо, с учётом того, что они ещё даже не встретились. Возможно, он попросту неверно понял её, и на самом деле её интересуют рассказы об Ильморе. Или фокусы.

До вечера оставалось много времени, а он обещал Мем и Олке перелопатить ещё несколько папок, взятых с работы домой.

Но, перебирая древние пожелтевшие дела о таинственных исчезновениях, зловещих покушениях и дерзких ограблениях среди бела дня, которые обычно увлекали его не хуже любопытной книги, Унельм то и дело ловил себя на том, что не понимает ни слова.

Две недели…

А ближе к восьми, сдавшись, отложил их в сторону и принялся изучать карту города в поисках переулка Огга и Вента. Он долго искал его без капли раздражения – а найдя, почувствовал, как сердце запело от радости.

Миссе. Капсула

Седьмой месяц 724 г. от начала Стужи

– Ты неважно выглядишь. Возможно, нужны дополнительные проверки.

Зелёные воды в капсуле напоминали о нездоровье. Миссе машинально потрогала живот – жест, к которому она изо всех сил старалась не привыкать, чтобы не выдать себя, но всё равно привыкла.