Зов ястреба

– Каким? Юным? Красивым? Галантным? Если он так галантен, почему же он не пригласил свою подружку на бал, но зато подошёл приглашать на танец другого препаратора? Прости. Не стоит требовать от тебя слишком многого. Иногда я забываю, что ты и сама ещё очень молода.

– Спасибо, что всё время прощаете мне этот недостаток, – буркнула я, и остаток пути мы проделали молча.

Тем не менее, Стром ничего не сказал, когда мы проезжали Гнездо – не велел мне выйти и идти туда. Я боялась этого – но в глубине души и сама понимала, что мне пора возвращаться туда или найти себе новое место.

Но не сегодня – ещё не сегодня.

– Там кто-то есть, – сказал Стром, когда мы поднялись на крыльцо его дома. Окна слепо и темно таращились на переулок, входная дверь была плотно закрыта… И всё же я тоже почувствовала смутное движение за дверью, в темноте.

– Не пойдём туда? – спросила я тихо, но Стром не удосужился понизить голос.

– Почему? Это наш дом. Тот, кто решил влезть, пожалеет.

Я вовсе не была в этом так уж уверена – возможно, у Строма и было при себе какое-то оружие, но от меня, без оружия, в бальном платье, вряд ли было бы много проку в схватке с грабителями.

«Наш дом». Ещё недавно я злилась на Строма – а вот теперь снова ощутила предательскую, щекочущую волну тоскливой, необоримой преданности, прошедшейся по мне от макушки до пяток.

Да, немного же мне нужно – идя вслед за ним, я твёрдо решила завтра же съехать.

Если, конечно же, уцелею после столкновения с теми, кто решился обнести дом знаменитого ястреба.

Стром взялся за ручку двери, отбросил полу пиджака, и я увидела револьвер, мелькнувший у пояса. Умудрился он пронести его во дворец, или оружие всё это время ждало его в автомеханике?

Следовало спросить его после, когда…

– Простите за вторжение.

Я моргнула от яркого света. Напротив камина, на диване, посреди разложенных Стромовых книг и рубашек, сидели двое – оба в простой городской одежде, и всё же, даже ещё не видя их разъёмы, я почему-то сразу поняла, что они – препараторы.

Старший, седой, с высокими залысинами у висков, цепко ощупывал нас обоих взглядом глаз, чернотой соперничающих с моими. Младший, полноватый, раскрасневшийся, то и дело ёрзал на диване. Он явно порывался встать, чтобы поприветствовать Строма, но, видимо, боялся разозлить старшего.

Когда тот поднялся сам, юноша вскочил так скоро, что скрипнул диван.

– Меня зовут Олке, – сказал пожилой, протягивая Строму руку, которую тот проигнорировал. – Полагаю, вы знаете, кто я и откуда.

– Наслышан, – ответил Стром, отворачиваясь, чтобы снять и повесить плащ на вешалку у двери. – Простите, что не предлагаю чай. Не имею привычки угощать тех, кто явился без приглашения.

– Я вас хорошо понимаю. Но нельзя сказать, чтобы у нас совсем не было приглашения… – Порывшись в кармане старого сюртука, Олке протянул Строму бумагу, которую тот внимательно изучил, а потом кивнул – коротко, порывисто.

– Что ж… Хорошо. Полагаю, вы не нашли того, что искали? По чьему бы… навету вы не явились, мне нечего скрывать. Так что, быть может, всё сложилось к лучшему.

– Да, очень может быть. – Олке кивнул, гася тёмный огонёк в глазах ресницами. Я заметила, что белки его глаз желтоваты и воспалены, а дышит он тяжело, как будто недавно поднимался по крутой лестнице.

Воздействие эликсиров или другая хворь? У препараторов одно от другого часто неотделимо.

– Я должен ещё раз извиниться за это вторжение. – Мальчик у него за спиной раскраснелся пуще прежнего. – Сами понимаете… При наличии подобных подозрений мы не можем предупреждать о прибытии заранее. Я очень рад, что подозрения оказались беспочвенными… Но мы были обязаны проверить.

Я заметила, что ни разу за время своего монолога Олке не обратился к моему ястребу как к «господину Строму». Взгляд его продолжал перебегать с него на меня, со входной двери на каминную полку… Как бы гладко не убеждал в обратном его мягкий, негромкий голос, он продолжал подозревать Строма.

Унельм. Проклятый, проклятый Унельм. И до чего я была глупа, когда поверила, что он и в самом деле хоть на что-то влияет.

– Что ж, здорово, что всё решилось. – Стром отбросил с лица растрепавшиеся волосы, открывая покалеченное ухо. – Я не задерживаю вас. Сейчас третий час ночи, и…

– Если вы не против, я хотел бы побеседовать с Иде Хальсон, – перебил его Олке, буравя меня взглядом. – Это ведь она, верно? Мы пытались найти её в Гнезде, но не сумели.

В тот вечер я впервые ощутила солидарность, соединяющую препараторов независимо от того, как они относились друг к другу, о которой столько говорил Стром. Многие знали, что я живу у Строма, но ни один не рассказал об этом Олке, которого его служба ставила ото всех особняком.

– Так что же, – повторил Олке вкрадчиво, – госпожа Иде Хальсон, родом из Ильмора… Это вы или нет?

– Это я. – Отпираться смысла не было.

– И, – теперь Олке снова смотрел на Строма, – что же, могу я поговорить с ней?

– Она свободный человек, – отозвался Стром резко, не глядя на меня, – и может говорить, с кем пожелает.