Зов ястреба

Их обоих вытащили из Стужи. Рорри покинул охоту, опираясь на плечи более удачливых, а Миссе очнулась в капсуле, резко, как от дурного сна, с застывшим во рту криком. Её вытащили раньше, чем других. Кропарь, отслеживавший её показатели, следовал протоколу. Ритмы её тела пребывали в такой сумятице, а связь с охотником прервалась – Рорри, не дождавшись ответа, закрыл её со своей стороны. Она, как ястреб, могла бы разомкнуть её даже помимо его воли – в Стуже, в критической ситуации, это было разрешено, – но Миссе слишком растерялась для этого.

Она сидела в центре и плакала все часы, что понадобились, чтобы дождаться его.

– Думал, мне крышка, – сказал Рорри, когда она наконец дождалась его возвращения. Левая рука у него лежала в лубке, рёбра были перетянуты повязкой, по лицу расплывался жуткий кровоподтёк, но Рорри слабо улыбнулся ей с носилок. – Подумал, надо закрыть связь, чтобы тебя забрали. Боялся, что если ты будешь слишком долго ждать… Пострадаешь, начнёшь делать ошибки, вот и…

Он снова слишком хорошо думал о ней. Делать ошибки она начала куда раньше, чем связь оказалась закрыта, и в том, что случилось с ним, была её вина.

– Не надо быть добрым со мной, Рорри. Я этого не стою.

– Я так не думаю, – тихо, но твёрдо сказал он, отводя взгляд. – С нашей первой встречи я… – он осёкся и замолчал.

Хотя бы сейчас она могла попытаться вести себя, как ястреб.

– Рорри, я поеду с тобой к кропарям, – сказала она, шмыгнув носом.

– Это необязательно…

– Пожалуйста, не спорь. Я побуду рядом, пока они латают тебя. И я… Больше это не повторится. Клянусь. И хватит говорить – тебе же больно.

Он кивнул. Его красное лицо побледнело и казалось сейчас почти красивым, как будто боль и страдания сделали слишком широкие и округлые черты благороднее, строже.

Как и обещала, Миссе поехала вместе с ним – и держала его руку, пока кропари собирались раздробленные кости воедино.

– Нам пришлось использовать кости хаара и сустав от ревки, – сказал ей усталый кропарь после того, как всё было наконец позади, а Рорри, накачанный обезболивающими, спал. – Будем надеяться, что они приживутся. Тогда рука быстро восстановится. Если нет… – Он покачал головой.

Ни он, ни кто-то в центре не говорил Миссе ничего, не осуждал её, но это и не требовалось.

Наверное, ей бы даже хотелось, чтобы кто-то высказал ей все – Рорри, наставники… Стало бы легче.

В тот день она опоздала к Лери – и, взбегая по лестнице дома на улице Первовладетелей, предвкушала возможность рассказать ему всё, спрятаться в его объятиях, услышать ласковые слова…

Всё станет проще, когда она почувствует, что он рядом, на её стороне.

Когда Миссе открыла дверь своим ключом, Лери не поднялся ей навстречу, даже не обернулся, хотя точно слышал, как открылась дверь… Просто сидел в кресле у камина, глядя на огонь.

– Лери… – Она подошла сама, ещё не чуя неладного, опустилась на бархтаную подушечку у его ног. – У меня был ужасный, просто ужасный день. Рорри пострадал. Его рука, рёбра… Ох, это ужас что такое. Повезло, что он жив.

Она хотела прижаться лицом к его бедру, но бедро отодвинулось. Ей стало холодно – несмотря на жаркое пламя в камине.

– Рорри пострадал из-за меня, – пробормотала она, всё ещё надеясь, что его холодность ей только мерещится. – Я слишком поздно предупредила, и вот…

– Почему это должно меня волновать?

Его голос был ледяным – куда там Стуже – и поначалу Миссе подумала, что ослышалась.

– Что?

– Ты слышала. Почему это должно меня волновать? – Отблески пламени плясали на его волосах, и теперь они казались совсем золотыми – как блестящие новенькие химмы.

Подушка, на которой она сидела, оказывается, только притворялась мягкой.

– Злишься, что я опоздала? Лери… Рорри – мой охотник. Я должна была…

– «Рорри»! – передразнил он, и в его голосе было столько злости, что Миссе вздрогнула. – «Рорри», «Рорри», сколько можно? Он не твой брат, не твой друг, вы и знакомы-то всего ничего.

Миссе не успела сказать, что с самим Лери они знакомы и того меньше – потому что он вдруг едко добавил:

– Или вы, быть может, ближе, чем мне думалось?

Миссе не готова была к такому – и потому, вместо того чтобы броситься в бой, обидеть его в ответ или хотя бы начать спорить – задрожала, как от холода. Слёзы полились по щекам сами собой, защекотали подбородок, но Лери, всё ещё не смотревший на неё, этого не видел.

– Лери, – сказала она наконец, немного справившись с собой, – ты же понимаешь, что я… Что мы… Препараторы, охотник и ястреб, – это особенная…

– Да, да, конечно, – пробормотал он, и на этот раз голос его звучал как у обиженного мальчишки. – Думаешь, раз вы препараторы, к вам всегда будет особенное отношение. Разве того, что вы вечно на особом положении, не достаточно? Тебе нужно ещё и моё особенное отношение, так что ли?