Зов ястреба

Письма матери становились всё более встревоженными, как будто она чувствовала, что Миссе что-то скрывает.

«Пожалуста, – мать всегда писала чудовищно неграмотно, – дочка, напиши мне сразу, если што не так. Даже и без разрешения придумою, как приехать не может у них не быть серца, чтобы не пустить мать к её детке».

Миссе отвечала ей сдержанно, не своими – его – словами, тревога старшей Луми только росла, и с этим ничего нельзя было поделать. Она старалась писать от сердца, вспоминая любимую мамочку, их вечерние разговоры у печи, когда вместе они вышивали, плели шнурки, лепили бусины из речной глины, покрывали их разноцветной эмалью и белыми узорами…

Но воспоминания не шли, казались далёкими, натужными и придуманными. В голове стучало только одно: «Лери, Лери, Лери».

Они с Рорри теперь участвовали в охотах регулярно, но редко, и каждый раз – с поддержкой пар ястребов и охотников старше. Миссе терзалась угрызениями совести каждый раз, когда находила в себе силы всерьёз задуматься о том, что Рорри, если бы не она, должно быть, уже мог бы получать собственные задания, как Маркус или Сорта.

Она была камнем у него на шее – камнем, который чувствовал себя тем более виноватым, чем добрее Рорри с ней себя вёл… Как будто ни показатели, ни служба не слишком его волновали.

В то время Миссе впервые задумалась о том, что у него, быть может, тоже есть какая-то своя тайная жизнь, о которой она не имеет ни малейшего представления.

Быть может, у каждого из них было что-то подобное – флюгер, управлявший их жизнью, крутившийся в разные стороны в зависимости от воли ветра.

Её флюгером был Лери – она была воодушевлена после встреч с ним, и всё на тренировках и охотах получалось лучше; приходила в уныние и становилась рассеянна, если не видела его долго – например, когда он вынужден был уезжать куда-то с родителями или занимался делами по просьбе отца.

– Будь осторожна, моя прелесть, – говорил он тогда, целуя кончики её пальцев – каждого по отдельности, от большого к мизинцу – будь жива и здорова, когда я вернусь. Случись что – я этого не вынесу.

Они давно не возвращались к разговору о том, чтобы семья Лери однажды купила ей свободу от службы – но в тайне Миссе продолжала на это надеяться… И тем в больший ужас она пришла, обнаружив, что они с Лери умеют ссориться.

Впервые это случилось, когда она опоздала в квартиру на улице Первовладетелей. Охота затянулась – вместе с другими ястребами она загоняла душу крупного бьерана, пока растянувшаяся цепью группа охотников не давала его телу приблизиться.

Миссе, как всегда, держали подальше от опасности. Её главной задачей было тренироваться видеть глазами Рорри – удерживать в сознании оба слоя, помогать ему вести тело зверя не туда, где металась его душа. Ей даже не нужно было загонять душу самостоятельно – это брали на себя другие ястребы.

Простая задача – ей давали возможность отточить в совершенстве лишь один из навыков, необходимых для самостоятельной охоты… Но она и с этим не смогла справиться.

В какой-то момент она знала, знала наверняка, куда именно скользнёт туша бьерана – навстречу душе, которую она видела – и прямо туда, где стоял Рорри.

Она парила среди других ястребов, за их спинами – ей запретили касаться снега или выходить из-под их защиты. Она видела светящиеся дравтовые жилы, нежное мерцание снегов и льда, вьющуюся сияющими ледяными искрами душу бьерана – разъярённую, но и напуганную.

И она видела слой мира глазами Рорри – и чувствовала его страх, холод и боль, как собственные. Рорри выставил перед собой оружие, готовый встретить опасность лицом к лицу.

«Миссе. Миссе?»

«Правее! Рорри, вправо!»

Она указана ему верное направление – но сделала это парой секунд позже необходимого, замешкавшись, не ко времени подумав о Лери, о том, что он ждёт её – а лишние пара секунд играют решающую роль в Стуже.

Рорри, стоявший во второй линии охотников, отпрянул вправо слишком поздно, позже других – и разъярённый бьеран зацепил его, ударил всей тушей. Не когтями, не клыками – на счастье Рорри. Бьеран, ослеплённый яростью, вздыбивший шерсть на холке и оскаливший зубы, даже не заметил ни юного охотника, ни его выставленное вперёд копьё.

Рорри отлетел в сторону и ударился о глыбу льда всем телом с ужасающе громким звуком. Миссе слышала его, он звенел в её ушах, и на втором слое её зрения мир вертелся, а небо и снег поменялись местами. Она замерла, ослеплённая, сбилась с собственного слоя, слоя Души, и запаниковала – от неё больше не было никакой пользы.

«Рорри! Рорри!»

Он не отвечал, и долгие и страшные минуты Миссе была уверена, что её охотник погиб. Глаз орма казался холодным в глазнице, висок дёргало болью, тени ястребов вокруг неё скользили быстро, и никто не смотрел на неё.

Но потом глаз потеплел, и она услышала, как Рорри стонет, почувствовала холод комьев снега под его пальцами.