Зов Дикой Охоты

Все мы почувствовали мощь этого удара – все, кто пропускал сквозь себя волшебство. Сила наша уменьшилась, но более всего не у жрецов и жриц, а у друидов и ведьм. И когда в них Радднир перестал видеть достойного противника, он повелел жрецам Отца всех и каждого проверять, подозревая в связи с Блуждающими Тенями, а тех, кто и правда был связан с Двором Кошмаров – очищать и казнить. Но если когда-то жрецы Отца и правда выжигали зло святым огнём, то теперь горели в этом огне и невинные. И негде им было скрыться, потому что даже волшебство Мест Силы иссякало. Интригами Сотар сверг состоявших в совете верховных друида и ведьму. Им нечего было противопоставить ему и гневу короля, а без них не были защищены те, кого они в совете представляли. Тогда я воспользовалась своей властью и повелела, чтобы впредь все оставшиеся друиды и ведьмы были под покровительством Матери и Её жриц и что не будет очищения огнём, пока мы прежде не убедимся в причастности Двора Кошмаров и убедимся не с помощью пыток, а с помощью нашего знания теней. Радднир был вне себя от ярости, но не смел объявить и нас вне закона – нас, которых его народ по-прежнему чтил и уважал. И всё же он нашёл лазейку, объявив, что мы тоже уязвимы для Блуждающих Теней, ведь время Матери – сумерки и ночь, а не яркий полдень, а сумерки и ночь – это время, когда творятся дела, в том числе недостойные. Ах, моя королева, но если б ты знала, сколько жестокости творится и при ярком свете Небесного Огня…

Радднир предоставил мне выбор: я и мои жрицы могли по-прежнему защищать друидов и ведьм, но мы должны были уйти из столицы, ведь каждый наш промах дорого бы дался народу. Я видела в этом приказе коварство короля и коварство моего прежнего соратника Сотара. Но я должна была по возможности защитить тех, кто пропускал сквозь себя волшебство. Нас ведь оставалось так мало… И так мы выбрали забвение и добровольное изгнание, сохраняя те тончайшие ручейки волшебства, которые ещё остались в нашей земле. Опустел совет, и некому больше было перечить Раддниру и Сотару и уравновешивать проявления Мира в Кемране. Так началась в нашей земле новая эпоха.

Нужно отдать королю должное – он исполнил своё слово и вернул Гванену дочь, когда страшное деяние было завершено. Мастер умолял Эльвейс покинуть Кемран, отправиться за мной в древний лес или же ещё дальше – за Вуаль. Но юная ведьма отказалась оставлять отца в одиночестве, наедине с его страшной ответственностью. Много горя причинило Гванену его знание, и он мечтал во что бы то ни стало исправить то, что с его помощью сделал Радднир. Он даже пошёл на то, на что раньше никогда бы не согласился: пообещал королю, что обучит нескольких мастеров тайне сплава при том условии, что мастеров он выберет сам. И он выбрал – выбрал тех, кто был подобен ему, кто не хотел губить волшебство и мечтал совместить великолепие новых открытий с древними заветами. Путь к этому они не знали, но всеми силами искали. Впрочем, о том Радднир не ведал. Он доволен был тем, что получил: кузнецов, кующих оружие, с помощью которого в будущем можно будет завоевать все известные земли. Этого оружия было слишком мало, чтобы снабдить всё войско, но лучшие воины владели им.

Всё предусмотрел король Радднир, да одно проглядел: то, что его сын, Вальтен, блестящий воин, далёкий от волшебства, совсем не будет похож на него. Вальтена растили в невежестве и страхе перед непознанным, растили как защитника народа от Блуждающих Теней, призванного искоренить даже само волшебство, если так будет нужно для всеобщего блага. Возможно, Раддниру в итоге удалось бы привить сыну и его ненависть к магии земли, когда бы не Эльвейс. Она оживила в сердце Вальтена стремления, в которых ему всегда было отказано. Потихоньку она открывала ему знания, которые для него искажались. Но, увы, хоть Радднир узнал об их любви слишком поздно для того, чтобы эту любовь предотвратить, он узнал раньше, чем Эльвейс успела раскрыть Вальтену тайны Фэйри и Древа Жизни. Король отправил своего сына в завоевательный поход и пообещал, что, если тот вернётся с победой – ему позволено будет взять в жёны даже дочь волшебника-кузнеца, если так ему будет угодно. Вальтен отправился на войну, отправился испробовать новое оружие против племён, которые могли противопоставить ему лишь простую привычную сталь. Сам Гванен выковал наследному принцу чудесный клинок, которым он сражается по сию пору.