Зов черного сердца

– У меня впереди вечность. – Голос заставил его вздрогнуть. – У тебя времени до рассвета. Посмотри, что будет.

Ответить он не успел, по глазам резануло яркое солнце, бьющее в распахнутые окна храма. Антип обнаружил себя лежащим все на том же полу, только теперь под спиной был один холодный камень, без всякой подложки. Хотел встать и не смог. Ощупать бы себя, да руки не слушаются. Кое-как повернул голову, шея тоже болела, и заорал.

Или думал, что заорал? Ведь изо рта не выходило ни звука, только влажное, горловое бульканье.

Ноги и руки его, отсечённые от тела, оказались прибитыми к стене, и до той стены от Антипа тянулась кровавая дорожка, оканчивающаяся блестящей лужицей. По центру лужицы возлежал кусочек плоти с рваным краем, в котором он признал свой собственный язык.

Видение длилось недолго, но, когда темнота снова накрыла громадину храма, Антип первым делом спросил, о какой просьбе говорил невидимый собеседник.

– Убей Луку, вырежи ему глаза и язык.

– Да как же? Я не смогу! – Он почувствовал, как по ногам течет что-то-то теплое, руки трясутся так, что хоть теперь масло из молока взбивай. – Пощади!

– Убей Луку, – беспристрастно повторил голос, – иначе знаешь, чем все закончится. – Богохульник он, будущее провидеть может. Через него ты сейчас все увидел.

Рукоятка ножа легла в ладонь, обжигая, будто ее в огне раскалили. Антип подходил к спящему брату, не подозревающему, что с ним сейчас произойдет.

Может, он все правильно делает? Лука ведь в монастырь попал прямиком с ярмарки, где бабам недалеким по рукам гадал, сказывал, когда какая замуж пойдет, сколько раз понесет и будет ли супругом бита после измены постыдной. Настоятель говорил – у него дар не от Бога. В монастыре удалось приглушить то, что Лука называл видениями, спасти его душу в Геенну несущуюся.

«Проснись! – мысленно умолял Антип. – Открой глаза, и тогда я точно не смогу!»

Брат оставался глух к его мольбам, грудь его вздымалась и опускалась, на губах играла полуулыбка, бледное лицо почти светилось в темноте, хоть икону пиши, какая красота.

Когда нож вошел в грудину Луки, глаза его распахнулись, переполненные небесной лазурью и родниковой прозрачностью слез. Он успел схватить Антипа за руку и не разжимал хватки, пока не испустил дух.

Антип рвался, кричал, рыдал и просил прощения, но в застывшем взгляде его брата не было уже жизни.

– Глаза! – прокаркал голос. – Вырежи ему глаза и язык.