Зорге

Ты получишь брошюру в очень сыром, недоработанном виде. Я все написал так, как следовало написать. Только не очень обработал. Как стилистически, так и по содержанию. Ты должен будешь еще раз внимательно вникнуть в это дело и переписать начисто. Извини, пожалуйста, что я взваливаю на тебя такую обременительную работу, но тебе уже ясна тенденция вообще не предоставлять мне отпуска, “пока все не выяснится”, и затем я должен буду немедленно уехать. Это фактически может означать продление навечно почечной болезни у меня, от которой мне может помочь только очень болезненное вмешательство или прогревание, так как она у меня запущена…

Сейчас я пускаю вопрос моей командировки в свободное плавание. Мне все равно, под каким именем и в каком качестве меня пошлют. Мне не доставляет никакой радости совать свой нос в тайны лендерсекретариата или “больших политиков”. Пускай они спокойно забавляются своими скорее малыми, чем большими делами. Если понадобится, я поеду хоть на Северный полюс, может быть, там понадобится основать еще одну партию.

Так что пока жив. Хочу вернуться здоровым через две или четыре недели, как хотят “великие”. Все материалы тебе доставят.

Сердечно твой Зорге»[110].

Судя по тому, что в командировку Ика Рихардович отправился 5 октября, отпуск он отгулял полностью. Не желающий вникать ни в малые, ни в большие дела «больших политиков» из Осло (это говорит о том, что он хорошо и без всяких иллюзий представлял себе «размах» коммунистического дела в Скандинавии), Зорге вынужденно пропустил исключительно важные события, происходившие в это время в Москве. Член Президиума ИККИ, можно сказать его лидер, ответственный редактор главной партийной газеты «Правда», член Политбюро ЦК ВКП(б), наконец, умница, интеллектуал и экономист – Николай Иванович Бухарин оказался в оппозиции к своим бывшим друзьям и коллегам в Кремле. Выступая против грабительской коллективизации, он назвал сталинские ее планы «авантюристическими», ввязался в дискуссию с, как он думал, соратниками, в запале окрестил самого Сталина «мелким восточным деспотом» и немедленно поплатился за это. В ноябре 1928 года Бухарин официально был причислен на пленуме ЦК ВКП(б) к «правым уклонистам». Обиженный Бухарин подал в отставку с поста члена Президиума ИККИ, написал заявление об уходе из «Правды». Сталин удовлетворил эти просьбы только в апреле 1929 года, заставив своего бывшего товарища хорошенько помучиться. Формальное же отстранение Бухарина от работы в Коминтерне произошло еще позже – в июне, а из политбюро он был изгнан лишь в ноябре 1929-го.

Зорге, вернувшийся в СССР в апреле 1929 года, после участия в III съезде Компартии Норвегии, подготовил соответствующий отчет для Политического секретариата Коминтерна, где, помимо всего прочего, обратил внимание на то, что, будучи в командировке, оказался в крайне сложном финансовом положении. Руководство, отправляя его с задачей помочь норвежским «товарищам» в организации их партийного съезда, совершенно не подумало о том, что для этого нужны деньги. Еще 20 ноября 1928 года он писал в Москву:

«Можно в любое время проконтролировать мой отчет. Уверяю вас, что, когда я ежедневно беру у других 3–5 крон только потому, что эти деньги будут переданы только в Берлине, это сказывается очень нехорошо на моих действиях и возможностях. Большая часть моих задач в связи со съездом состоит в том, что я должен бывать на различных окружных съездах, чтобы там помогать в подготовке, но сейчас это совершенно исключено, так как я боюсь проехаться даже на трамвае из-за финансовой ситуации»[111].

В конце 1928 года руководство вновь задумалось о том, что же делать с не в меру активным немцем, еще и требующим денег на организацию работы. 6 декабря руководитель Политсекретариата Коминтерна Борис Афанасьевич Васильев (Гольберг), и ранее не испытывавший к Зорге дружеских чувств, написал записку Пятницкому:

«Относительно работы т. З.

Ни мне, ни т. Сироле неизвестны и поэтому непонятны планы путешествий т. Зорге. В свое время было условлено, что он должен работать в Норвегии, можно согласиться, чтобы он время от времени наезжал в Данию и, может, даже в Швецию, но на ближайшие месяцы такие поездки, по-моему, не нужны. Т. Сирола такого же мнения. Т. Зорге, по-моему, должен ехать в Норвегию и там остаться, как было условлено.

Что касается предложения о его поездке в Англию, я высказываюсь против. Он слишком слаб для Англии и не сможет сдержаться, чтобы не вмешиваться в политические дела. Для Англии это совершенно неприемлемо»[112].