Читаем Зорге полностью

Возможно, такое распределение ролей в показаниях Зорге объяснялось не только попытками нашего героя снизить уровень ответственности своих товарищей за работу в разведке. Когда-то Зорге мечтал стать «апостолом революции», и сейчас он не без удовлетворения констатировал, что по крайней мере для своих товарищей он и стал таковым. Он – Рихард Зорге являл для них собою зримое воплощение в первую очередь идеала революционера, коммуниста, борца за мир, а уж потом – разведчика. Он был учителем, мучеником и миссионером, а вся группа «Рамзая», или, как позже стали называть ее англоязычные журналисты, «Кольцо Зорге», функционировала по принципу планетарной системы Сатурна: Зорге находился в центре не только всех событий, но и орбит своих спутников, и без него, без его притяжения многие агенты вообще не стали бы заниматься разведывательной деятельностью. Он – Зорге – ставил задачи, направлял и корректировал орбиты их решений, освещал им путь, вдохновлял, организовывал, поощрял и наказывал. Ему было чем гордиться. А обвинителям нашлось чем заняться, разбирая эту систему, высчитывая орбиты, освещая теневые стороны и устанавливая погрешности в модели.

Надеялся ли Зорге, что следствие и суд внезапно прервутся из-за желания Советского Союза вытащить своих разведчиков из токийской тюрьмы? В этом нет никаких сомнений. Хорошо помнивший шанхайское дело Нуленсов, Зорге наверняка мечтал о том, что за него будут бороться с неменьшим упорством. Полицейский инспектор Охаси, оставивший многочисленные и весьма противоречивые воспоминания (противоречивые настолько, что верить им или нет – не самое простое решение каждого), писал, что, во-первых, Зорге вскоре после ареста попросил сообщить о нем в советское посольство – «Сержу», то есть майору В. С. Зайцеву из легальной резидентуры военной разведки. Можно ли верить в то, что «Инсон», тщательно избегавший обозначения своей принадлежности к советским спецслужбам, назвал имя агента, при том, что полиции именно оно было известно из расшифрованных радиограмм Клаузена?

Во-вторых, по словам того же Охаси, Зорге всю первую зиму после ареста верил, что лично знавший его по работе в Германии Самуил Лозовский, ставший теперь заместителем наркома иностранных дел и курировавший в таком качестве Дальний Восток, предпримет все усилия для того, чтобы спасти старого знакомого. Непонятно, зачем и почему Зорге поделился такими надеждами с полицейским, его арестовавшим, но в любом случае они остались лишь несбыточной мечтой…

15 декабря 1942 года судьи закончили процедуру ёсин в отношении группы Зорге и вынесли обвинение. Судья Накамура, запутанный показаниями главного обвиняемого, придумал формулировку, согласно которой с 1929 года Зорге являлся сотрудником «Секретного отдела ЦК ВКП(б)» и подтвердил: «Обвиняемый является лицом, действия которого были направлены к осуществлению целей Коминтерна».

После этого решения дело было передано на рассмотрение суда второй инстанции – началась процедура кохан. Обвинение в нарушении упомянутых четырех законов грозило жестоким наказанием. Перед Зорге и другими членами группы впервые явственно и совершенно отчетливо проступила перспектива смертной казни[711].

<p>Глава сорок восьмая</p><p>В ожидании смерти</p>

Всю зиму 1942/43 года и начало весны обвиняемые ждали суда по процедуре кохан, то есть с участием судьи-председателя, двух судей, прокуроров и – впервые с начала следствия – адвокатов. Правда, в соответствии с японским законодательством того времени, адвокаты не имели права отклонить представленные судьей ёсин обвинения или подвергнуть сомнению его систему доказательств, так что работа группы Зорге на Коминтерн уже принималась как факт. Да и другие права адвокатов были существенно урезаны. Одзаки Хоцуми очень точно рассказывал жене о положении своего защитника: «Адвокат Кобаяси – это единственный человек, который сидит на стуле позади меня. Кобаяси-сан ведет дело торопливо. Это достойно сожаления. Как видно, его принуждают к тому, чтобы рассмотрение дела было практически лишено защиты»[712].

После нескольких неудачных попыток назначить судейскую коллегию дело было передано в руки судьи Такада Тадаси. Адвокатов должен был назначить суд, выбирать их имел возможность только Одзаки. Однако он и его семья отказались от такой привилегии. Друг Одзаки Мацумото Синъити говорил позже, что сторонники Одзаки понимали, чем грозит обвиняемому суд, и не надеялись на мягкий приговор. Они «…думали главным образом о том, как бы затянуть процесс, ибо рассчитывали, что таким путем удастся сохранить жизнь Одзаки до поражения Японии… В этом случае можно было бы надеяться на освобождение Одзаки в числе всех политических заключенных». Фактически же «группа поддержки» Одзаки отказалась от борьбы за него, надеясь, что дело затянется само собой, и тот же Мацумото потом признавал: «Очевидно, это была наша непоправимая ошибка. До настоящего времени я не могу не вспоминать об этом с невыносимым страданием».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии