Зорге. Бой без выстрелов

Рихарду стало известно, что премьер–министр Хирота обещает сделать уступки, если Китай присоединится к этому соглашению. Соответствующая радиограмма была передана в Москву.

Китайское правительство не решилось на сделку с Японией. Бои продолжались…

Тем временем развертывались события и в Европе. В ноябре 1937 года к «антикоминтерновскому пакту» присоединилась фашистская Италия. Муссолини заявил о своей солидарности с политикой Японии на Дальнем Востоке. А Гитлер, выступивший с речью в Мюнхене, угрожающе сказал: «Соединились три государства. Сначала европейская ось. Теперь великий мировой треугольник».

«Мир катится к «большой войне», — понимал Зорге.

36

«Двадцать восьмое апреля тридцать восьмого года. Да, запомним этот день… — снова повторил про себя Рихард и оглядел из своего угла большой зал посольства. — Все повторяется. Приемы. Бокалы… Только на новом уровне, в иное время…» Вспомнил слова Томаса Карлейля: «Человек не должен жаловаться на времена; из этого ничего не выходит. Время дурное: ну что ж, на то и человек, чтобы улучшить его…» Да, не будем жаловаться. Как бы там ни было, Эйген Отт — генерал и посол, а значит, у «Рамзая» и у Москвы теперь больше возможностей «улучшать это дурное время».

После того как закончился прием и гости разъехались, Отт, как и прежде, пригласил Рихарда к себе. Но на этот раз не в маленькую комнату военного атташе, а в огромный кабинет посла.

— Располагайся как дома, — сказал Отт, когда они остались наедине. — Ты все так же нужен мне. Даже больше, чем прежде. — Ом прошелся по комнате, в которой столь часто стоял навытяжку перед Дирксеном. Оглядел ее с новым интересом. Пощелкал ногтем по кожаным корешкам книг. Признался: — Не предполагал… Даже в честолюбивых мечтах.

Потом сел напротив Рихарда в кресло.

— Я не забываю, дорогой друг, что и мои генеральские погоны, и эти апартаменты, и этот высокий пост — во многом твоя заслуга.

— О чем ты говоришь? — поднял брови Рихард.

— Да, да, я знаю твою скромность… Ладно. К этому разговору мы еще вернемся — у меня есть в отношении тебя кое–какие планы… А теперь давай вместе обсудим чрезвычайно важные новости, которые я узнал в штабе верховного командования и лично от министра иностранных дел фон Риббентропа.

Голос Отта приобрел торжественность. Рихард почувствовал: генерал намеревается сообщить ему нечто чрезвычайно важное. Он откинулся в кресле и приготовился слушать.

— Тебе, конечно, известна последняя речь фюрера в рейхстаге. Он сказал, что германское правительство будет добиваться объединения всего немецкого народа, что Германия не может оставаться безучастной к судьбе десяти миллионов немцев, которые живут в двух соседних странах. Ты понимаешь, что за этим скрывается?

— Понятно, — отозвался Рихард. — Фюрер говорил об Австрии и Чехословакии. Австрия уже почти месяц, как присоединена к рейху. Следовательно, очередь за Чехословакией.

— Ха–ха–ха! — самодовольно рассмеялся Отт. — Это очевидно даже младенцу. Но все это — только начало. Да, Австрия — отличный стратегический плацдарм для захвата Чехословакии. Но дальше — Юго–Восточная Европа, Балканы и…

Он сделал многозначительную паузу, потом снова заговорил, еще более торжественно:

— Ты знаешь, я поражен, буквально поражен тем, что увидел теперь в Германии. Это совсем другая страна, чем была два года назад. Вся германская нация готова к настоящей войне. Не говоря уже об армии. А в армии сейчас полтора миллиона солдат и офицеров — почти вдвое больше, чем было у Германии накануне первой мировой войны. Сто дивизий! И это не считая отрядов штурмовиков и СС!

Рихард представил эти отряды коричневорубашечников, вспомнил Веддинг, костер на площади Оперы. Генерал продолжал:

— Но эти сто дивизий — не вильгельмовские, с винтовками. У вермахта на вооружении уже три тысячи танков, 3700 боевых самолетов! — Он понизил голос: — В армии большие перемены. От руководства отстранены все, кто проявляет нерешительность или не поддерживает курса на большую войну, все, невзирая на лица. Генерал–фельдмаршалу фон Бломбергу предложено уйти в отставку. На его место назначен генерал Кейтель. Герингу присвоено звание генерал–фельдмаршала. Военное министерство упразднено, и руководство всеми вооруженными силами взял на себя наш фюрер. Теперь он верховный главнокомандующий. Недавно он сказал: «Я величайший вождь, которого когда–либо имели немцы, и на мою долю выпало основать Великую Германскую империю!» Теперь ты понимаешь, что это значит?

Рихард подумал: «Да, это значит, что фашисты открыто приступают к насильственному переделу Европы, к порабощению народов». Но ответил неопределенно:

— Трудное дело — политика. Как сказал один француз: «Политика — самое великое из всех знаний».

— Хоть и француз, а правильно подметил, — согласился Отт. — В том–то и дело, что теперь нам с тобой предстоит куда больше работы и забот, чем прежде.

— Ничего, — ободрил посла Зорге. — Тот же самый француз сказал и другое: «Высокие посты быстро научают высокий ум».

Отт самодовольно улыбнулся. Он не расслышал в голосе Рихарда ни тени насмешки.

37