– Да кто эта «она», черт возьми?! – разозлился Клещ, выпуская из рук ремень и неохотно следуя за Прохором.
– Зона, – так же тихо отозвался Бука.
При этом его тихий голос гремел в мозгу с силой приказов командующего парадом. Странное место, странные свойства света и звука, самого воздуха. Преодолевая накатывающее чувство нереальности происходящего, Прохор заставил себя подойти и сесть напротив Буки, косясь на беззвучную молнию, продолжавшую ломано извиваться над головой Буки. Логично было бы с ходу спросить: «Что это за хрень такая?» Но в этих местах своя, иногда довольно странная логика.
А потому Прохор спросил:
– Ты общаешься с Зоной?
– Никто не может общаться с Зоной, – отозвался Бука. Теперь его лицо стало видно в бледном свете затянувшегося разряда молнии. – Я просто слышу и чувствую ее. Иногда прошу о чем-то. Но она никогда не отвечает напрямую.
– А-а… – протянул Прохор. Можно было сколько угодно делать вид, будто он понял, что имеет в виду этот человек. Но есть вещи, понять которые нереально. Их можно только пропустить через себя.
– Я ошибся… – прошептал Бука. И непонятно было, к кому он обращался – к заявившейся на крышу троице или просто в пространство перед собой. – Она так и не отпустила меня. Просто ненадолго ослабила поводок…
Прохор оглянулся на спутников. Те тоже уселись прямо на крышу, но на некотором отдалении. Видать, не горели особым желанием приближаться к странному знакомому Провидца. Оно и понятно – Прохор сам ощущал беспокойство рядом с человеком, из головы которого струились молнии. А потому говорил осторожно, стараясь не вывести собеседника из себя. Шут его знает, что может произойти, если у Буки еще больше испортится настроение.
– Зона… – повторил Бука, неподвижно глядя перед собой. – Я уходил отсюда навсегда. Она создала меня, вырастила, заботилась обо мне, защищала меня там, где другим несла смерть. Но я ненавижу ее. Она убила во мне все человеческое, стерла в пыль надежду на счастье…
Бука замолчал, и Прохор с трудом удержался, чтобы не полезть с расспросами. Если человек решил выговориться – пусть сделает это сам.
И тот оправдал ожидания, продолжив:
– Я ведь думал, что стал таким, как все. Нет ничего лучше, чем быть самым обыкновенным человеком. Удивительно, почему люди не понимают этой простой вещи. Любые странности, необычные способности и свойства не приносят счастья – они делают из людей уродов. И какое-то время я думал, что перестал быть уродом, тварью из Зоны. Но она дотянулась до меня и по ту сторону Периметра…
– Это Зона открыла портал у тебя дома? – не выдержал Прохор.
– Ты нашел эту дверь? – равнодушно отозвался Бука. – Да, это было приглашение. Очень любезно с ее стороны.
– Но ведь ты мог не возвращаться в Зону?
Нарушив неподвижность, Бука повернул голову. Молния над его головой тут же растворилась облачком пара, мгновенно превратившегося в ледяную пыль. Потянуло холодом. Бука поглядел, наконец, на Прохора:
– Мог. Но тогда Зона пришла бы ко мне. Ты хочешь Зону отчуждения в самом центре Москвы?
Похолодев, Прохор отрицательно помотал головой. Такое даже представить себе жутко. Однако и поверить в это непросто.
– Из-за тебя Зона может перекинуться за пределы Периметра? – осторожно спросил Прохор.
– Ты так и не понял, – Бука едва заметно улыбнулся. – Я и есть Зона.
Теперь по спине Прохора пробежали мурашки:
– К-как это?! Ты – Зона?!
Взгляд сам собой поднялся к этой страшной молнии, никак не желавшей закончить свое бесконечное ветвление.
– Строго говоря – одно из ее измерений, – равнодушно сказал Бука. – Один умный человек пытался объяснить мне, кто я такой. Он был ученым из Института, в Зоне кучу научных открытий сделал – заплатил за это здоровьем. Наверное, он понимал куда больше меня. Думаю, за это стерва его и убила.
– Какая стерва?
– Она же. Зона.
Бука наконец, увидел Клеща с Лолой за спиной Прохора. Снова поглядел на парня, сказал:
– Итак, ты отыскал дверь. Не пойму только, зачем ты полез сюда.
Прохор немного опешил. Неуверенно произнес:
– Но ты же оставил записку!
– Какую записку?
– Ну, как же… В пистолете! Сейчас…
Чувствуя нарастающее беспокойство, Прохор полез в карман, в котором хранил странное послание. Нащупал бумажку, вытащил…
Мятый обрывок был чист. Если так можно сказать по клочок залапанной грязноватой бумажки. С изумлением вытаращившись на Буку, Прохор хватал ртом воздух, не зная, что сказать.
Бука же, ничуть не удивившись, произнес:
– Я ничего не писал.
– Я уже понял, – пробормотал Прохор. – Чертовщина какая-то…
– Так зачем ты пришел сюда? – спросил Бука.
А вот это было уже как обухом по голове. Сглотнув, Прохор выдавил:
– Ты же сам просил о помощи. По телефону!
Что-то шевельнулось в лице Буки. То ли раздражение, то ли любопытство – у него не поймешь.
– По телефону? – повторил он. – Ты видишь у меня телефон?
– Черт! – разозлившись, ругнулся Прохор. – Ты хочешь сказать – я псих? Мне видятся какие-то записки, слышатся голоса? Я спятил, да? А может, это последствия твоего лечения? Или ты тогда сжег мой нейрофон вместе с частью мозга?
– Да ты не кипятись, – спокойно сказал Бука. – Расскажи, как было.