Золотой жук

Вокруг этого нового центра был также очерчен круг, немного более чем прежний, и мы опять принялись за работу. Я был в страшном изнеможении и, между тем, не мог дать себе отчета в странной перемене мыслей: я не чувствовал более отвращения от моей усиленной работы. Напротив, теперь она меня неизъяснимым образом занимала; скажу более – я чувствовал себя в каком-то воспаленном состоянии. Может быть, этому способствовал сам Легран; странная его мания имела в себе что-то убеждающее, предвещательное, которое подействовало и на меня. Я с жаром рыл землю и даже иногда, кажется, искал как будто глазами воображаемого сокровища, которого предвидение свело с ума моего бедного друга. В одну из таких минут, когда золотые мечты бессознательно овладевали мною, и когда мы прокопали уже часа полтора – мы были снова прерваны страшным лаем собаки. Беспокойство ее в первый раз было, как видно, только следствием пустого каприза или глупой радости; но теперь лай этот принимал характер гораздо серьёзнее, и когда Юпитер захотел надеть ей намордник, собака стала огрызаться и, кинувшись в яму, начала с страшной быстротою раскапывать лапами землю. Чрез несколько минут из земли показались человеческие кости. То были два целые скелета в какой-то истлевшей материи, кажется шерстяной, и с металлическими пуговицами. Новым ударом лопаты мы выкинули большой испанский кинжал; мы продолжали копать и несколько серебряных и золотых монет блеснули в земле.

При виде этом, Юпитер едва мог удержать свой восторг; но зато физиономия его господина изобразила страшное разочарование, Легран однако же просил нас продолжать работу, и едва он перестал говорить, как я споткнулся и упал наперед, лопата моя зацепилась концом за большое железное кольцо, которое выказалось до половины из-под рыхлой земли.

Мы принялись копать с удвоенными силами; никогда я не прожил десяти минут в таком воодушевлении. В это время мы совершенно откопали деревянный сундук продолговатой формы и которого дерево, судя по его совершенной целости и крепости, вероятно, было протравлено каким-нибудь химическим способом, может быть посредством бихлорного меркурия. Сундук этот имел 3 фута с половиной длины, 3 ширины и два с половиной глубины. Он был крепко окован железными полосами, покрывавшими его как решеткой. С каждой стороны у крышки было вбито по три кольца, за которые могли взяться шесть человек. Мы трое, общими силами, могли только немного сдвинуть его с места. Поднять сундук не было никакой возможности. К счастью, крышка была утверждена только двумя болтами, которые мы сумели сдвинуть, дрожа в страхе ожидания, и что же? сокровище несметное мгновенно явилось перед нами. Свет фонарей, падавший в яму, заиграл на куче золота и драгоценных камней, ослепляя наши взоры.

Я не могу описать чувств, с которыми я смотрел на эти богатства. Немое удивление, разумеется, превышало все прочие. Легран, казалось, был до того измучен своим воспаленным состоянием, что произнес только несколько слов. Что до Юпитера, он был бледен, как только возможно негру, и казался совершенно обезумлен. Спустя несколько минут он кинулся на колени в яме и, запустив по локоть руки в золото, остался так долгое время, наслаждаясь золотым ощущением. Наконец он воскликнул с глубоким вздохом и как бы говоря сам с собою: – «И всё это от золотого жука! красивого золотого жука! бедного жука, которого я бранил, обижал! не стыдно ли тебе, скверный негр; что теперь скажешь, а?»

Надо было, однако, разбудить и слугу и господина от их восторгов и растолковать им, что следовало как можно скорее вынести эти сокровища. Становилось поздно, и нам нужно было торопиться, чтобы перенести все домой до солнечнаго восхода. Мы не знали, на что решиться и теряли много времени в пустых разговорах: до того мысли наши были в разброде. Наконец мы облегчили сундук, высыпав из него две трети золота, и только тогда, и то с трудом, удалось нам его поднять. Вынутое сокровище было спрятано в кусты. Возле них Юпитер велел лечь верной собаке с строжайшим приказанием не трогаться с места до нашего возвращения, даже не лаять. Тогда мы, подняв сундук, пустились со всевозможной поспешностью в обратный путь. В час ночи, безо всякого приключения, но страшно измученные, мы достигли, наконец, избушки Леграна. Невозможно было тотчас же возвратиться за остальным кладом, на это недостало бы человеческих сил.

Мы отдохнули до двух часов, поужинали, и пустились снова в горы, взяв с собою три больших мешка, которые весьма кстати попали нам под руку. Около четырех часов мы достигли вырытой ямы и, разделив поровну остальную добычу, пошли окончательно в обратный путь, не заботясь даже закидать землей яму. Заря только что начала окрашивать верхушки деревьев, когда мы вторично сложили в хижине Леграна драгоценную ношу.

Мы были совершенно разбиты усталостью, и со всем тем глубоко воспламененное чувство не давало нам покоя. После трех или четырех часов тревожного сна, мы встали все вместе, как будто бы сговорились, чтобы узнать, наконец, в чем именно состояло наше богатство.