Золотая девочка

Лео работает в нантакетской гавани, где швартуются яхты: просто собирает мусор и бегает с поручениями, хотя называется это по-другому. У него есть гольф-кар и рация, он катается от одного причала к другому, доставляя лед и забирая отходы. Лео нравится работа, хотя некоторые владельцы яхт испытывают его терпение. Но он знает, что ему повезло: яхты роскошные, люди приветливые и благодарные (в основном); и Лео не просто проводит время на свежем воздухе, но еще и у воды. Многие убили бы за такую работу.

Он только что загрузил четыре мешка с мусором и один со стеклом на переработку (в основном бутылки из-под шампанского) в свой гольф-кар, когда замечает Круза – тот спускается с двадцатиметровой яхты с открытым мостиком под названием «Куин Би».

Что?

У Круза под мышкой учебники: наверное, давал на яхте кому-то урок. Лео подумывает врубить задний ход на своем гольф-каре, но это показалось бы трусостью. Как будто какая-то нездешняя сила толкает его вперед, он подъезжает к яхте и останавливается возле Круза. Лео не знает, что сказать.

Он сглатывает.

– Привет.

Круз секунду смотрит на Лео с непонятным выражением лица.

– Привет.

– Это ты сбил мою маму? – спрашивает Лео. – Потому что если ты, то должен признаться, чувак.

– Это не я, – отвечает Круз. – Я нашел ее на земле. Можешь тысячу раз меня спросить, и мой ответ не изменится, потому что это правда. Если бы я сбил Виви, сам бы тебе рассказал, не смог бы примириться с собой, если бы убил ее и притворился, что это был не я. У меня есть принципы.

Лео знает, что «принципы» – это второе имя Круза. Взрослые всегда используют это слово, когда говорят о нем, потому что он умеет добиваться поставленных целей, потому что Круз всегда смотрит людям в глаза, потому что в школе он был приветлив с детьми, которые никому не нравились, потому что он никогда не ругается и никогда не жалуется, потому что он прежде всего думает о других, а потом уже – о себе. И разве Лео не заразился этим от него? Разве сам не пытался тоже стать человеком принципов?

– Я не мог удержать в тайне даже то, что мы украли уличный знак на Халберт-авеню, – напоминает Круз.

Лео прикусывает язык; он не хочет доставить Крузу удовольствие своей невольной улыбкой. Летом между седьмым и восьмым классами они часто по ночам убегали из дома на велосипедах. Однажды разожгли костер в бамбуковом лесу, между домом Виви и Мадакет-роуд, и жарили себе хот-доги. Им удалось не спалить весь лес только потому, что Круз догадался привезти с собой воду. Они купались голыми в бассейне какого-то дома на Клифф-роуд. Украли дорожный знак с Халберт, где стояли самые дорогие дома на острове. Тем летом ребята часто встречали рассвет, а потом ехали домой и спали до двух часов дня.

– Я слышал, что ты проехал на красный с превышением скорости по дороге ко мне домой, – говорит Лео. – Думаю, тебя так расстроила фотография, которую всем отправил Бриджман, что ты отвлекся и сбил мою маму, а теперь выезжаешь на своей так называемой принципиальности, и только поэтому тебя еще не арестовали.

– Да пошел… – Круз останавливает сам себя.

– Ну давай, скажи.

– Конечно, меня расстроила фотография. Я ехал к вам, чтобы поговорить с тобой об этом.

– Чувак, я просто хочу, чтобы ты признался, что сбил ее. Она умерла, ее уже не вернуть, я понимаю, но тебе нужно признаться. Это был несчастный случай; естественно, ты не собирался убивать мою мать, но все равно ее сбил. Полиция видела, что ты ехал неосторожно, Круз.

Круз делает шаг вперед, и его лицо оказывается прямо перед лицом Лео. Тот видит капли пота у него на верхней губе, чувствует запах стирального порошка, которым пользуется Джо. Круз – его лучший друг в целом мире. Они вместе с незапамятных времен. Виви как только их не называла: Фрик и Фрак, Траляля и Труляля, шерочка с машерочкой, двое из ларца. Мать обожала Круза. Заботилась о нем, как если бы он был ее вторым сыном. Если она что-то готовила, Крузу всегда доставалась порция больше, чем Лео. Виви покупала еду, которую он любил: манго, мороженое с печеньем, фисташки. Давала ему почитать книги. Они оба любили «Нью-Йорк Таймс» и переписывались по поводу отдельных статей. У Круза с Виви была «интеллектуальная связь», которой не имелось у Виви и Лео. Сын мог бы начать ревновать, но этого не случилось. Он радовался, что двое дорогих людей так хорошо ладят. Виви говорила, что благодаря Крузу в их семье был баланс – две девочки и два мальчика. Еще один член семьи приносил в дом еще больше любви.

А теперь любовь мертва.

– Если кто и должен здесь что-то признать, Лео Куинборо, так это ты. – Круз тычет ему в грудь указательным пальцем. – Тебе нужно взглянуть правде в глаза.

С этими словами он уходит прочь вдоль по пристани, а Лео, который не знает, что ему теперь делать или думать, моргает, глядя на жаркое голубое небо, море на оттенок темнее и яхты, выстроившиеся у причала, похожие на очень-очень дорогие игрушки. А потом у него начинает хрипеть рация – девяносто второму причалу понадобился лед.