Золотая девочка

Карсон убедилась, что мать прочитала ее последнее сообщение. «Извини за сковородку, ма, а текилу выпила не я. Люблю тебя». Время, в которое пришло сообщение, было так близко к той минуте, когда, по словам полиции, произошло столкновение, что Карсон спрашивала себя, не читала ли его Виви, вместо того чтобы смотреть на дорогу, и, может, запоздалые извинения как раз стали причиной смерти мамы? «Ты сведешь меня в могилу, Карсон Мари». Саванна заверила Карсон, что, судя по положению телефона на земле, Виви держала его не перед глазами, а сбоку. Может, Саванна это придумала? Вполне вероятно, но Карсон ухватилась за эту предположительную ложь, как за спасательный круг. Иначе не смогла бы дышать.

К семи часам, когда солнце начало клониться к закату, количество посетителей в «Ойстеркэтчере» достигает максимальной отметки. Гости пребывают в состоянии горячечного веселья: едят, пьют, делают селфи, подпевают Шону, болтают и смеются, как будто в мире никогда не происходило ничего плохого и все они собрались жить вечно.

Карсон то и дело оставляют большие чаевые, но она никак не может заставить себя позвонить в этот чертов колокол[24]; он точно кнопка, до которой ей не дотянуться, как планка, через которую она не может перепрыгнуть. Карсон просит помощника бармена, Джейми (который парень), ее прикрыть, чтобы она могла сходить в туалет. Ей нужно хоть что-нибудь. Лоразепам снял остроту боли, но из-за него она как в тумане. У нее есть кокаин, но Карсон не знает, какой он окажет эффект в ее нынешнем состоянии. Она вернулась к работе; ей нельзя останавливаться ни на минуту, ни на секунду. Она отработала только половину смены.

Карсон высыпает немного кокаина на большой палец, вдыхает. Хорошо. Глаза наполняются слезами; ощущение горечи, жжения. Она сидит на унитазе и ждет прилива энергии, но он приходит слишком медленно, поэтому Карсон вдыхает еще чуть-чуть и чувствует, как рывком завелось сердце. Отлично, она снова в строю.

Карсон лезет в сумку за телефоном, который как будто светится ядовито-зеленым: радиация! «Не вздумай», – говорит она себе.

И берет его в руки. Он написал? Написал.

Они не разговаривали с того самого дня, когда умерла ее мать. В тот вечер она послала ему два сообщения. Первое: «Я не могу так больше». Второе: «Пожалуйста, не приходи на похороны. Скажи, что заболел или что надо работать, но, пожалуйста, НЕ ВЗДУМАЙ появиться в церкви или на поминках».

Сразу же после отправки сообщения Карсон захотелось забрать свои слова обратно, потому что ей было плохо, он был ей нужен.

Но этому роману надо было положить конец, ведь Карсон сомневалась, не стала ли смерть Виви наказанием, которое послала ей вселенная.

Когда она заговорила об этом с Саванной («Тебе не кажется, будто мама умерла из-за того, что я что-нибудь сделала не так?»), та взяла ее лицо в ладони и сжала, чтобы у Карсон по-рыбьи округлился рот, как делала, когда она была маленькой: «Это несчастный случай, детка. Бессмысленный несчастный случай. Ни ты, ни я, ни даже сама Виви здесь ни при чем».

Разумные слова, и сама Виви сказала бы то же самое в своем кисло-сладком духе («Дорогая, не все в этом мире вертится вокруг тебя»), но все-таки никто не мог дать гарантию, а еще Саванна не знала всей глубины преступления Карсон.

Она моет руки и смотрит на себя в зеркало. В ее зеленых глазах горит дьявольский огонь – это из-за кокаина. На щеках румянец. Карсон выглядит лучше, чувствует себя лучше, она справится. И возвращается за стойку.

* * *

– «Маунт Гей» с тоником, да покрепче, чувак.

Это произносит молодой человек, сидящий на крайнем табурете.

Карсон закатывает глаза.

– Я не умею послабее.

– Я пошутил, – говорит парень. – Помнишь… на прошлой неделе? На… – Он внезапно обрывает себя. – Неважно. «Маунт Гей» с тоником, нормальной крепости.

Карсон, прищурившись, смотрит на него. Он симпатичный, если вам по вкусу гольфисты и ученики элитных школ. Его золотистые волосы немного длинноваты на затылке и вьются, выглядывая из-под бейсболки. На самой кепке написано «Утки». Еще у него сильный подбородок – Карсон это нравится. Что же было на прошлой неделе?

Она наливает ему немного больше рома, чем обычно, и, когда ставит перед ним стакан, вспоминает, что на прошлой неделе была только на одном мероприятии.

– «Весло и поле»?

– Да, – говорит он. – Я Маршалл. Бармен. Ужасно сочувствую насчет твоей матери.

Карсон не знает, как ей на это реагировать. Она не ожидала встретить здесь кого-нибудь, кто знает про ее мать. Все клиенты здесь в основном туристы: из отелей, «Эйрбиэнби», коттеджей, сдаваемых на лето, или те, кто приехал на один день. Местные перестали сюда ходить несколько недель назад, когда поняли, что столика надо будет дожидаться часа два.

Карсон решает улыбнуться, подавив невыносимую боль. Ее мать умерла. Почему она сама стоит здесь, как обычно?

– Спасибо, – говорит Карсон.

Маршалл делает глоток рома с тоником, потом просит меню.

– Ждешь кого-то? – спрашивает Карсон.