Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

– Ха, лежишь! А о тебе только и разговоров по боярским домам.

– С чего?

– Ты забыл, что ли? Дай-ка на подарки поглядеть.

Любава принесла кубки. Она уже успела отмыть их от вина, протерла.

Князь поочередно кубки осмотрел, полюбовался, взвесил на руке.

– Один другого краше! Повезло тебе, Никита! Если так и дальше пойдет – царь тебя может боярским званием пожаловать.

– Ох, башка трещит – не до званий.

– Чудак-человек! Да так не всем везет – даже боярам. Из рук царя и тестя царского по кубку в один день получить! Своего счастья не понимаешь! Рассолом поправился уже?

– Успел.

– Тогда пусть супружница вина подаст.

– Семен Афанасьевич! Слышать о вине не могу, мутит!

– Да что же ты такой хлипкий, Никита! Подарок-то обмыть надо!

Подарки обмывали прямо из кубков.

Любава шустро накрыла стол. Князь съел здоровенную миску шулюма, обгрыз бараньи косточки:

– Вкусно! – похвалил он. – Кухарка у тебя хорошая.

– Не жалуюсь, – сдержанно ответил Никита.

Еще поели, выпили немного. Никита уже пришел в себя, но в лекарню не пошел: полдень уже минул, да и состояние не то.

Князь уехал довольный, но Никита так и не понял, зачем он приезжал. На кубки поглядеть?

Однако события дня еще не закончились.

Князь к вечеру заявился снова – уже в серьезном подпитии.

– По княжеским домам ездил, выпил слегка. Только и разговоров, что о пире царском. А где про пир, там и про тебя. Кто из бояр тебя раньше не знал – так на пиру увидел. Ноне ты личность известная. Любава, гордиться таким супругом надо.

– А я знаю и горжусь им давно, – просто сказала Любава.

Когда Никита и князь остались наедине, Елагин попросил:

– Погадай мне на картах, давненько ты не гадал.

– Так ведь…

– Уважь, Никита! И ты хмельной, и я, но уж больно услышать хочется, что меня ждет. Я и карты с собой взял, – князь достал колоду.

Деваться было некуда. Никита вздохнул, разложил пасьянс. Потом сгреб карты и разложил снова.

– Что такое? Говори, не томи.

– Два раза раскладывал. Теперь слушай, только о том – никому!

– Обижаешь, Никита! Я весь внимание!

– Через четырнадцать лет царица умрет.

– Ох, Господи, помилуй мя, грешного! – князь приложил ко рту ладонь. – Страсти-то какие! Дальше давай!

– Государь женится на Наталье Кирилловне из рода Нарышкиных.

– Так-так-так!

– Государь переживет царицу на пять лет. У него будет двое сыновей, Петр и Иван. Править Россией будет Петр.

– Так он мал еще будет-то…

– Не перебивай, княже.

– Молчу.

– После смерти Алексея Михайловича царевна Софья править будет.

– Это что родилась недавно?

– К тому времени повзрослеет.

– Дальше давай.

– Не говорят карты больше ничего – и так сказали многое.

– Это верно. Да предсказания-то все сильные, с ума сойти можно. Вот только сроки – четырнадцать лет! Доживу ли?

– Доживешь – я по картам вижу.

– Вот! Самое твое главное предсказание. В моем возрасте прожить еще четырнадцать лет – как подарок судьбы. Вот спасибочко!

Никита собрал карты и вернул князю. Тот сунул их в карман – небось, еще пригодятся.

На следующий день Никите нужно было идти на службу.

Иван встретил его, вскинув руки:

– Ой, Никита! Что вчера здесь творилось!

– А что такого? Я приболел вчера – после царского-то пира.

– Так бояре да купцы приехали, возками всю улицу перегородили. И все тебя хотели видеть.

– Неуж все срочно заболели? – улыбнулся Никита.

– Обещали сегодня приехать.

И в самом деле – не успел он переодеться, как к лекарне стали подъезжать возки, и все как один – купеческие. Понятное дело: они с утра раненько встают – волка ноги кормят. Это бояре да князья утром могут себе позволить вздремнуть.

Никита стал принимать страждущих. В основном была мелочовка: вросший ноготь, сломанный позавчера на пиру палец.

Но слух о чудесном спасении Милославского буквально магнитом тянул людей в лекарню. Раз уж умирающего за минуту воскресил на виду у всех, то с немудреной болячкой тем более справиться должен. Один случай, правда, серьезным оказался.

– Веришь ли, лекарь, две горсточки каши съем, а кажется – весь казан опустошил. Не лезет больше. И вот тут болит, – купец ткнул пальцем в эпигастрий.

Никита осмотрел его, пощупал. То ли язва каллезная, то ли опухоль? В любом случае оперировать надо. Об этом и сказал купцу.

– Это живот резать? Не дамся!

– Подумай хорошенько. Без операции долго не протянешь, а потом поздно будет.

– Сколько Бог даст…

– Твое дело, купец, ты сам кузнец своего счастья.

Удрученный купец ушел. Вот же упрямец! Болезнь-то не уйдет никуда, он будет продолжать болеть, а когда совсем невмоготу станет, придет. И ладно, если застарелая язва окажется – пусть и с рубцами. А если рак? Упустит время, пойдут метастазы – тогда уже его не спасти. Жалко мужика, но ведь без его согласия под нож не потащишь.

Только к обеду разобрался с купцами, как чередой пошли бояре. Многие из них сами были свидетелями происшествий на пиру, поэтому верили Никите безоглядно. Эти чинно, как в боярской Думе, рассаживались на лавках в коридоре, опирались на посохи. А как в кабинет Никиты входили, Иван с них кафтаны да шубы снимал. Еще не холодно, осень – но положение обязывало. Бояре и летом в шубах ходили, обливаясь потом.