Знахарь из будущего. Придворный лекарь царя

Оказалось, у знахарей и травников были куклы. Примитивные, набитые ватой, но на них пациенты показывали, где у них болит. На себе показывать считалось опасным. Нечистые силы узрят – пуще прежнего болезнь человека грызть станет. Ох и темен же народ!

За прием и осмотр Никита по копейке брал, хотя знахари требовали больше. Тем не менее, к концу дня десять-двенадцать копеек он зарабатывал. На провизию бы хватило, но за аренду избы и на долг купцу – нет.

Но Никита был молод, полон надежд. Он относился к тем оптимистам, которые, видя наполовину наполненный стакан, говорили, что он именно наполовину полон, а не наполовину пуст, как пессимисты.

Сначала брать деньги с пациентов ему было неприятно, коробило даже, но к концу недели привык. Не ворует же он, не мошенничает, своим трудом и знаниями на жизнь зарабатывает, дело нужное, богоугодное делает, облегчая физические страдания людей. Для облегчения страданий душевных храмы и церкви есть, в них священники утешают страждущих и монету взять не брезгуют. Рассудив так, Никита успокоился.

Многим удавалось помочь без операций, и понемногу молва людская по всему городу пошла. На прием стали приходить люди действительно серьезно больные. У себя в больнице он, не раздумывая, определил бы их в хирургическое отделение на операцию. Здесь же приходилось взвешивать, осилит ли он один весь объем? Анестезиолога, второго хирурга, операционной сестры, как и санитарки, нет и не предвидится, медикаментов и аппаратуры – тоже. Не будет ли человеку от операции хуже? Ведь главный принцип медицины еще со времен Гиппократа – «Не навреди».

Но были и те, которым требовалась безотлагательная операция. В один из дней заявился к нему купец с торга. Он держался за живот и стонал.

– Ох, помогай! Живот болит – спасу нет!

– Давно?

– Со вчерашнего дня. Я уж и грел его, да только хуже стало.

После осмотра стало ясно – острый аппендицит. В условиях современного стационара простая операция, если не осложнена. Но если не оперировать – перитонит с последующим летальным исходом. Проще говоря, аппендикс нагноится, и гной порвется в брюшную полость. Выкарабкаться из этой ситуации даже при применении сильных антибиотиков непросто.

– Оперироваться надо! – твердо заявил Никита.

– Это под нож? – испугался купец.

– Без этого – смерть дня через три.

– Пугаешь, лекарь?

– А ты подожди три дня – сам убедишься.

Никита, зная, что так и будет, вовсе не пугал.

Купец проникся ситуацией:

– Ладно, ты и мертвого уговоришь, а меня – тем более. Когда?

– Прямо сейчас. Ты и так уже себе навредил прогреванием.

– Кто же знал?

Купец разделся, разулся и улегся на стол. Никита положил ему на лицо ватный тампон, смоченный эфиром.

– Дыши глубже и считай.

– Чего считать?

– Просто считай вслух. Один, два… ну и так далее.

Купец стал считать. Слова из-под ватной маски доносились глухо. В воздухе сильно пахло эфиром.

– Один, два, три…

Потом с перерывом:

– Четыре…

Еще промежуток, и едва слышно:

– Пять…

Никита плеснул в медный таз немного самогона, положил туда инструмент, вышел в соседнюю комнату и поджег. Лучшая дезинфекция и стерилизация инструмента – открытый огонь, вот только жечь в комнате с эфиром нельзя, можно пожар устроить.

Купец уже уснул – даже храпел. Никита повернул ему голову набок, чтобы язык не запал и он не задохнулся. Вытер живот самогоном и кольнул острием ножа кожу. Никакой реакции. Похоже, наркоз подействовал.

Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, Никита сделал разрез. Черт, света не хватает! В операционных бестеневые лампы, видно прекрасно. А тут, чтобы увидеть что-то в глубине раны, надо зрение напрягать.

Тем не менее аппендикс он нашел. Багровый, воспаленный, с желтоватым налетом фибрина. Такой и трогать рискованно, может прорваться. Но глаза боятся, а руки делают. Через полчаса наркоз отойдет, и если эфира не добавить, надо действовать быстро.

Никита перевязал аппендикс, отсек его, вытащил, и тут аппендикс в руках лопнул, истекая гноем. Никита бросил его в заранее приготовленное ведро и вымыл руки самогоном, не жалея перевара – не дай бог инфекцию в брюхо занести. Проревизировал рану – не забыл ли тампон или инструмент? Обычно после операции, когда рана не ушита, медсестра считает инструменты и стерильные тампоны, а операционная санитарка – это же в тазу для отходов. Количество инструментов и тампонов до и после операции должно сойтись. Если не хватает – ищи в брюхе. И случаи такие были.

Только у Никиты инструментов – кот наплакал, на обеих руках пальцев хватит, чтобы сосчитать.

Он зашил рану, перебинтовал полосами из беленой и прокипяченной ткани. Купец уже стал отходить от наркоза, мычать и стонать. Потом открыл глаза:

– Где я?

– На этом свете пока. Все хорошо. Только полежать бы тебе дня три.

– Здесь?

– Извини, постели здесь нет, не сподобился пока.

– Меня жена на улице ждет. Там и лошадь с подводой, и товар.

– Что же ты сразу не сказал?

Никита вымыл руки и вышел на улицу.

К забору была привязана лошадь, на подводе, на узлах с товаром сидела супружница купца и грызла сушку. Увидев Никиту, она вскочила:

– Что с муженьком? Чего его нет?