Злой гений Нью-Йорка

— Вот как! Неужели последний, а? Епископ кончает с собой, предварительно повергнув город в панический ужас. Вообще-то резонно. Надеюсь, что вы правы.

Доктор снова склонился над телом, разжал окоченевшие пальцы, и пистолет грохнулся на пол.

— Это в ваш арсенал, сержант.

Хит спрятал оружие в карман.

— Когда он умер, доктор?

— О, около полуночи, может, чуть раньше или позже. Еще дурацкие вопросы будут?

Хит усмехнулся:

— Вы не сомневаетесь, что это действительно самоубийство?

Дорем готов был испепелить сержанта взглядом:

— А что же это еще? Бомба анархиста?

Последовали аргументы профессионала:

— Оружие было у него в руке. Следы пороха на виске. Входное отверстие соответствует калибру оружия и находится там, где и должно быть. Положение тела естественное. Не вижу ничего подозрительного. Что, кто-то сомневается?

— Наоборот, доктор, — ответил Маркхэм, — с нашей точки зрения, все указывает на самоубийство.

— Так оно и есть. Впрочем, я еще посмотрю повнимательнее. Сержант, помогите-ка мне.

Пока Хит помогал переносить тело Парди на тахту для более детального осмотра, мы направились в гостиную, куда вскоре явился Арнессон.

— Ну, и каков вердикт? — спросил он, падая в ближайшее кресло. — Полагаю, нет сомнений, что бедняга сам наложил на себя руки?

— А почему вы вдруг об этом спрашиваете? — поинтересовался Вэнс.

— Да просто так, досужие домыслы. Здесь слишком много странностей.

— О да, безусловно, — согласился Вэнс, выпустив струйку дыма. — Нет, наш судмедэксперт полагает, что сомнений быть не может. Кстати, не поразил ли вас Парди своей тягой к саморазрушению?

Арнессон задумался.

— Трудно сказать, — заключил он. — Он никогда не отличался веселым нравом. Но самоубийство? Не знаю… Кстати, вы сами сказали, что сомнений здесь нет.

— Именно, именно так. А как этот новый поворот вписывается в вашу формулу?

— Конечно же, разваливает все уравнение. Хватит предположений и домыслов.

Несмотря на сказанное им, выглядел он как-то неуверенно.

— Одного не пойму, — добавил он, — почему он выбрал именно стрелковый клуб. В его собственном доме достаточно места, чтобы покончить с собой.

— В клубе было подходящее оружие, — предположил Вэнс. — Да, чуть не забыл. Сержант Хит хотел бы, чтобы мисс Диллар опознала пистолет — чисто для проформы.

— Легко. Где он?

Хит подал оружие Арнессону, и тот направился к выходу.

— И еще, — остановил его Вэнс, — спросите мисс Диллар, держала ли она в клубе колоду игральных карт.

Через несколько минут Арнессон вернулся и рассказал, что именно этот пистолет хранился в ящике комода, что карты лежали в ящике стола и что Парди знал об этом.

Вскоре появился доктор Дорем и подтвердил свое заключение: Парди действительно застрелился.

— Я занесу это в протокол. Иначе и быть не может. Конечно, бывают и инсценированные самоубийства, но это уже ваша епархия. Здесь же ничего подозрительного.

Маркхэм удовлетворенно кивнул.

— У нас нет причин сомневаться в ваших выводах, доктор. На самом деле самоубийство прекрасно вписывается в ту картину, которую мы имеем. Оно приводит кровавое пиршество Епископа к логическому завершению.

Прокурор встал со своего места с видом человека, только что сбросившего с плеч тяжкое бремя:

— Сержант, организуйте отправку тела в морг на вскрытие, но позже не забудьте заглянуть в клуб «Стивесант». Слава богу, что сегодня воскресенье! Можно хоть немного расслабиться.

В тот вечер Вэнс, Маркхэм и я сидели в клубной гостиной одни. Хит приехал и почти сразу уехал, а для прессы было составлено обтекаемое заявление, сообщавшее о самоубийстве Парди и дававшее понять, что дело Епископа можно считать закрытым. Вэнс, вопреки обыкновению, говорил очень мало. Он отказался внести какие-либо изменения в текст официального заявления и не хотел даже обсуждать новый поворот дела. Но теперь он дал выход сомнениям, которые одолевали его весь день.

— Слишком все просто, Маркхэм, слишком просто, слишком благовидно и правдоподобно. Все абсолютно логично, но все равно чего-то не хватает. Не представляю, что наш Епископ закончил бы свое празднество юмора таким банальным способом. Не надо большого ума, чтобы вышибить себе мозги, — это происходит сплошь и рядом. Не хватает оригинальности. Это просто недостойно кудесника, придумавшего убийства по «Песенкам Матушки Гусыни».

Маркхэм был явно раздражен этими словами:

— Вы же сами объясняли, как преступления совпадали с психологическими отклонениями у Парди. Мне кажется совершенно закономерным, что, исчерпав запас своих изуверских шуточек и дойдя до последнего предела, он должен был покончить с собой.

— Возможно, вы и правы, — вздохнул Вэнс. — У меня нет веских аргументов, чтобы спорить с вами, единственное — что я разочарован. Я не люблю внезапных перепадов сюжета, особенно когда они не соответствуют моему представлению о таланте драматурга. В данный момент смерть Парди выглядит чертовски аккуратной — все слишком тщательно подчищено. Здесь чувствуется практичность, но совсем нет воображения.

Маркхэм пытался сохранить терпение: