Злой дух Ямбуя

От первого удара топора котелок вздрогнул вместе с вершиной, зазвенел, будто ожил. Но не упал. Его бури не смогли сбить, а что удар топора! Пришлось рубить лиственницу.

Видно, котелок долго висел на дереве: железная дужка вся изъедена ржавчиной, стенки внутри позеленели. Но он был ещё крепкий.

—Да ведь это экспедиционный котелок. Но такие котелки в тайге не бросают. Не иначе тут кроется какая-то чертовщина! — Не слишком ли много здесь этих чертовщин! — перебил я Павла.— Не злой ли дух выдумывает их для нас с тобой?

—Он, он, больше некому потешаться над нами!

—Посмотри-ка, не клеймо ли это на ушке?

Павел взял у меня котелок, достал нож, соскоблил с ушка ржавый налет. Ясно обозначились две буквы: «С. П.»

—Сергея Петрика этот котелок.— Павел нахмурился.

—Неужели он на гольце заблудился и погиб?

—Да где же тут заблудиться — всё на виду. Что-то другое случилось.

—Странно... Почему же люди весною не заметили котелка? Ведь они долго искали Петрика.

 — Все были убеждены, что он утром ушел с гольца поохотиться на болото, там и искали,— ответил Павел.— А позже решили, что парень погиб в зыбуне.

—Каким же образом котелок его оказался так высоко на лиственнице? Не произошло ли что-то здесь с Петриком? Как ты думаешь, Павел?

—Может, он на шатуна нарвался?

—Весной шатунов не бывает... Вот ведь задача! Мы долго ходили вблизи срубленной лиственницы, осматривали каждый кустик, каждую полянку, заглядывали под камни, вскрывали подозрительные холмики зелёного мха — и все напрасно. Время ли стерло следы событий, или их вовсе тут не было?

—Пошли, Павел, после вернемся сюда, когда найдем Елизара,— сказал я, и мы двинулись дальше.

Где-то слева в зарослях стланика опять прокричала хищная птица. Послышалось резкое хлопанье крыльев, но никто с земли не поднялся.

Мы шагнули на звук. Неприятное чувство вызвал этот хищный крик. Пробежали ложок. Где-то близко должны быть птицы. Но никого нет. И крика не слышно. Перешли ещё один ложок. Вернулись обратно. Что за дьявольщина?! Неужели обманулись, и это кричала не хищная птица? А кто же? Не Харги же тешится над нами?

Долгий день разлился по зарослям теплом. Нежно вечерело. Над землёю дремотный покой. И легкие облака, белые, бесконтурные, спешили к далекому горизонту, опережая уставшее солнце.

Подумалось об Илье. Не натворил бы он чего на таборе! В порыве злобы сожжет рацию, палатки, постели, уничтожит продукты и уйдет. От него всего можно ожидать... И я уже не мог освободиться от тревожных мыслей.

—Уже поздно, давай-ка подвигаться к стоянке, — предложил я.

—Пора. У меня в восемнадцать часов связь со штабом, — охотно откликнулся Павел.

Свернули влево от тропки к косогорам, через стланики, овражки, стали спускаться к подножью Ямбуя. Изрядно проголодались, решили у первого же ручейка перекусить. Вот и край зарослей, впереди широкий лог, весь открытый, заросший ягелем, обставленный с боков ельниками. По дну его серебрится ручеек, стекающий к болотам.

С маленького пригорка хорошо была видна равнина, изъеденная озёрами, как оспой, и прикрытая лоскутами зелёной тайги. Павел ушел с котелком к ручью за водою, а я, сбросив котомку, стал осматривать местность. Могильный покой вечереющего дня: ни песен птиц, ни звуков живого существа и ужасная скудость природы.

—Чайку вскипятим или закусим и запьем холодной водою?— спросил Павел, ставя котелок на камень и присаживаясь ко мне.

—Чайку бы хорошо попить.

—Недолго и согреть, я мигом соберу дровишек.— И он хотел было встать, да так и остался на корточках, не отрывая глаз от чего-то замеченного им в логу.— Видите? — прошептал Павел.— За ельником на склоне.— И он показал пальцем в сторону холма, что виднелся за боковым распадком на расстоянии полкилометра от нас— Смотрите через край ельника и чуть выше, черное пятно шевелится.

Я направил туда бинокль — и чуть не ахнул: будто рядом со мною беспечно копался в земле приземистый и неуклюжий медведь, весь поглощенный кормежкой.

 — Да ведь это вчерашний шатун, будь он проклят! — вскрикнул я.

Я узнаю его. Узнаю не по приметам, а скорее всего каким-то внутренним чутьем. Это он добывал меня из ловушки, и я загораюсь желанием отомстить ему. А медведь поворачивается к нам мордой, показывает широкий белый нагрудник. Сомнения нет — шатун! Вот теперь мы один на один. Кто кого...

—Вы. имеете возможность расквитаться с ним, место тут удобное, подберётесь легко. Дайте-ка бинокль взглянуть,— попросил Павел.

—Упустить такой случай нельзя, иначе потом ни за что себе не простишь. Павел приложил к главам бинокль.

—Шуба-то на нём, на сатанюке, боярская, и здоровущий! — восторгался он.

Проверяю карабин — полностью ли заполнена патронами магазинная коробка, а сам поглядываю на склон, как незаметно подобраться к шатуну.

Ветер дует под острым углом к медведю, это опасный ветер, к тому же он дует прерывисто, неуверенно, может изменить направление, накинуть дух на зверя.

—Отойдем в сторону и там решим, что делать,— сказал я, набрасывая на плечи котомку.

—Не, лучше ли подняться по склону и свалиться сверху прямо на него?