Читаем Злодей. Полвека с Виктором Корчным полностью

Но так ли уж существенны претензии, которые можно предъявить к его книге? Это – мемуары Корчного. И потому, даже перенасыщенные сведением счетов полувековой давности, зачастую искажениями и несправедливостями, они интересны сами по себе: рассказ человека необычной судьбы в необычное время, десятилетиями стоявшего на самой вершине мировых шахмат.

<p>Мусор в голове</p>

У человека, жившего в Советском Союзе, ситуация требовала выбора – либо ты надеваешь маску и принимаешь условия игры, либо вступаешь в открытый конфликт и становишься изгоем. Имелось немало разных способов приспособиться к существующим правилам, и у каждого были свои представления о возможной цене сделки с властью.

Поначалу, хотя это противоречило его бунтарской натуре, Корчной шел первым путем, даже если время от времени и взбрыкивал.

Таль рассказывал, как перед поездкой на Олимпиаду в Лугано (1968) вся советская команда, уже с чемоданами, по дороге в аэропорт заехала в Спорткомитет, чтобы выслушать прощальное напутствие начальства. После пустых, ничего не значащих слов высокий функционер непринужденно-приветливо обратился к Талю:

– А вы, Михаил Нехемьевич, можете возвращаться домой в Ригу. Не беспокойтесь, в Лугано на конгрессе ФИДЕ уже находится Василий Васильевич Смыслов, он вас и заменит.

Ни Петросян, ни Спасский, ни Геллер, ни Полугаевский никак не отреагировали на эти слова, и только Корчной возмутился:

– То есть как это заменит? Можно подумать, что состав команды не был определен заранее! Да как же так можно поступать с человеком?!

Но быстро успокоили и Корчного, ведь он к тому времени уже был членом партии.

Не сглаживая углов и не золотя пилюль, Корчной старался говорить, что думает, и делать, что говорит. Звучит красиво, но при любом человеческом общении такая манера почти всегда приводит к ссорам и конфронтациям.

К выбранной в 1976 году опасной вседозволенности свободы он не был готов, и в своих интервью мог ни за что ни про что пырнуть ножом любого. Его откровенность с повышенным градусом неистовости, так любимая журналистами, не раз оборачивалась бесцеремонностью, а то и грубостью. Жесткие законы Советского Союза сдерживали его, но на Западе, где можно сказать абсолютно всё, что думаешь, он нередко лишался тормозов.

Александр Исаевич Солженицын признавался в «Теленке», что его иногда заносит. Но «заносы» писателя были детскими игрушками по сравнению с завихрениями Корчного.

Лично знакомы они не были. Правда, однажды гроссмейстер обратился к Солженицыну с просьбой написать вступление к его книге, но знаменитый писатель, как вспоминал сам Корчной, «мягко отказал». Александр Исаевич, как известно, считал, что бороться с режимом надо в своем отечестве и даже к уехавшим по израильской визе, но не на «историческую родину», а в США или Западную Европу, относился неприязненно.

Среди бесчисленных интервью, данных Корчным, три определили течение всей его жизни.

Первое, данное еще в Советском Союзе, после проигрыша Карпову их первого матча (1974), когда Корчного, забывшего, в какой стране он живет, «понесло» в беседе с югославским корреспондентом.

Второе – два года спустя агентству «Франс Пресс» в Амстердаме, не оставившее ему места для маневра и фактически вынудившее его к немедленному уходу на Запад, за что пришлось по полной расплачиваться его близким в Ленинграде.

Третье – искусно подстроенное Батуринским в Багио (1978), когда Виктор, тоже дав волю языку, начал критиковать внешнюю политику Филиппин и настроил против себя организаторов матча, откровенно взявших сторону его соперника.

У него были сложные отношения с самим собой – и, как часто бывает в таких случаях, платить за это приходилось другим. С первой женой Беллой и сыном Игорем он не разговаривал несколько лет – в преддверии и во время длительного бракоразводного процесса. На том процессе Виктор закусил удила и оспаривал едва ли не каждый пункт соглашения, даже запрещая бывшей жене носить его фамилию (безуспешно).

Сын Александра Алехина и швейцарской журналистки Анны-Лизы Рюэгг, тоже Александр, выросший в цюрихском пансионе и годами не видевший родителей, был очень обижен на отца. Уже на склоне лет он вспоминал: «Только став взрослым, я понял, что шахматы для отца значили гораздо больше, чем семья. В шахматах была вся его жизнь».

Марина Цветаева тоже обмолвилась как-то: «Или я и моя жизнь, то есть мое творчество. Или она (дочь), еще не проявившая себя, еще в будущем. А я уже есмь и стихами жертвовать не могу».

А Евгений Пастернак, когда его спросили, каким отцом был Борис Леонидович, ответил: «Никаким, потому что кроме поэзии для него ничего не существовало». Поинтересовался у Игоря Корчного: можно ли сказать то же самое о его отце?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма
Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма

Кто приказывал Дэвиду Берковицу убивать? Черный лабрадор или кто-то другой? Он точно действовал один? Сын Сэма или Сыновья Сэма?..10 августа 1977 года полиция Нью-Йорка арестовала Дэвида Берковица – Убийцу с 44-м калибром, более известного как Сын Сэма. Берковиц признался, что стрелял в пятнадцать человек, убив при этом шестерых. На допросе он сделал шокирующее заявление – убивать ему приказывала собака-демон. Дело было официально закрыто.Журналист Мори Терри с подозрением отнесся к признанию Берковица. Вдохновленный противоречивыми показаниями свидетелей и уликами, упущенными из виду в ходе расследования, Терри был убежден, что Сын Сэма действовал не один. Тщательно собирая доказательства в течение десяти лет, он опубликовал свои выводы в первом издании «Абсолютного зла» в 1987 году. Терри предположил, что нападения Сына Сэма были организованы культом в Йонкерсе, который мог быть связан с Церковью Процесса Последнего суда и ответственен за другие ритуальные убийства по всей стране. С Церковью Процесса в свое время также связывали Чарльза Мэнсона и его секту «Семья».В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мори Терри

Публицистика / Документальное
1917. Разгадка «русской» революции
1917. Разгадка «русской» революции

Гибель Российской империи в 1917 году не была случайностью, как не случайно рассыпался и Советский Союз. В обоих случаях мощная внешняя сила инициировала распад России, используя подлецов и дураков, которые за деньги или красивые обещания в итоге разрушили свою собственную страну.История этой величайшей катастрофы до сих пор во многом загадочна, и вопросов здесь куда больше, чем ответов. Германия, на которую до сих пор возлагают вину, была не более чем орудием, а потом точно так же стала жертвой уже своей революции. Февраль 1917-го — это начало русской катастрофы XX века, последствия которой были преодолены слишком дорогой ценой. Но когда мы забыли, как геополитические враги России разрушили нашу страну, — ситуация распада и хаоса повторилась вновь. И в том и в другом случае эта сила прикрывалась фальшивыми одеждами «союзничества» и «общечеловеческих ценностей». Вот и сегодня их «идейные» потомки, обильно финансируемые из-за рубежа, вновь готовы спровоцировать в России революцию.Из книги вы узнаете: почему Николай II и его брат так легко отреклись от трона? кто и как организовал проезд Ленина в «пломбированном» вагоне в Россию? зачем английский разведчик Освальд Рейнер сделал «контрольный выстрел» в лоб Григорию Распутину? почему германский Генштаб даже не подозревал, что у него есть шпион по фамилии Ульянов? зачем Временное правительство оплатило проезд на родину революционерам, которые ехали его свергать? почему Александр Керенский вместо борьбы с большевиками играл с ними в поддавки и старался передать власть Ленину?Керенский = Горбачев = Ельцин =.?.. Довольно!Никогда больше в России не должна случиться революция!

Николай Викторович Стариков

Публицистика
10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
188 дней и ночей
188 дней и ночей

«188 дней и ночей» представляют для Вишневского, автора поразительных международных бестселлеров «Повторение судьбы» и «Одиночество в Сети», сборников «Любовница», «Мартина» и «Постель», очередной смелый эксперимент: книга написана в соавторстве, на два голоса. Он — популярный писатель, она — главный редактор женского журнала. Они пишут друг другу письма по электронной почте. Комментируя жизнь за окном, они обсуждают массу тем, она — как воинствующая феминистка, он — как мужчина, превозносящий женщин. Любовь, Бог, верность, старость, пластическая хирургия, гомосексуальность, виагра, порнография, литература, музыка — ничто не ускользает от их цепкого взгляда…

Малгожата Домагалик , Януш Вишневский , Януш Леон Вишневский

Публицистика / Семейные отношения, секс / Дом и досуг / Документальное / Образовательная литература