Злодей. Полвека с Виктором Корчным

– Что буду делать в выходной день? Ничего не буду, – отвечал Корчной на вопрос журналиста во время того межзонального. – Дома буду сидеть. Думать об оставшихся партиях. Отдыхать. Ну, разве что погуляю немного.

Кто-то мог бы подумать, что за успех платится слишком высокая цена, но для достижения наивысшего результата никогда и никакая цена не была слишком высокой для Виктора Корчного. Его modus vivendi был очень прост – жертвовать в жизни всем ради достижения цели и признания в шахматах. В том цикле он не только разделил успех в межзональном вместе с Карповым, но и снова встретился с ним в финальном матче претендентов, после того как оба успешно прошли барьеры четвертьфинальных и полуфинальных, совсем нелегких поединков.

Хотя московский матч (1974) Корчной играл еще под советским флагом, для спортивных функционеров уральский паренек, представитель – и не только по паспорту – «коренной» национальности был по всем параметрам значительно более подходящим, чем вечный траблмейкер, непредсказуемый Корчной, в личном деле которого было немало нарушений.

К тому же победитель их матча должен был бороться за титул чемпиона мира с Бобби Фишером, отобрать этот титул у американца и вернуть на родину. Поэтому в распоряжении Карпова была поддержка не только Спорткомитета, но и многих гроссмейстеров, тогда как Корчному было очень непросто найти помощников. Бронштейн, хотя и давал какие-то советы, опасался потерять рубрику в «Известиях», а Полугаевский, пугливо озираясь, показывал ему варианты на карманных шахматах не выходя из своего автомобиля.

Сам Корчной вспоминал: «В 1974 году, когда я впервые играл с Карповым, всех советских гроссмейстеров “под ружьем” послали помогать Карпову. Только двое отказались и предложили помощь мне: Керес и Бронштейн. Но Кересу я проиграл столько партий… Он настолько превосходил меня в понимании игры, что мне стало страшно: через два месяца играть с Карповым, и я уже буду не я, я буду играть в стиле Кереса. Конечно, хорошо играть в новом стиле – если уметь. Поэтому я мягко отклонил предложение Кереса, но за поддержку был ему благодарен».

Хотя московский матч Корчной играл во взвинченном состоянии, следует отдать должное Карпову: он всё время вел в счете и одержал три победы, проиграв две партии только на финише. Напряжение между соперниками чувствовалось уже тогда, но несмотря на имевшие место стычки местного значения, матч проходил сравнительно спокойно.

А вот марафонский поединок в Багио (18.07–18.10.1978) по накалу борьбы превзошел все былые матчи за шахматную корону.

Это было время, предшествовавшее слому мировой коммунистической системы, которая просуществовала бо́льшую часть XX века. Число корреспондентов в далеком Багио перевалило за сотню, а шахматные и околошахматные новости, как и во время матча Спасский – Фишер, нередко перемещались на первые страницы газет. Поединок на Филиппинах был в определенном смысле борьбой двух лагерей в миниатюре, и к нему было приковано внимание миллионов даже далеких от шахмат людей.

Особенно важен исход поединка был для Советского Союза. Победу «изменника и ренегата» допустить было нельзя, и слова Таля, сказанные десять лет спустя: «Мы не могли себе представить последствия, если чемпионом стал бы не советский, а антисоветский шахматист. Не исключено, что в этом случае шахматы были бы объявлены лженаукой», – не были такой уж шуткой.

В подготовке Карпова были задействованы все возможные инстанции, и для победы не жалелись никакие средства. Дебютными разработками занимались не только лучшие гроссмейстеры страны, но и знатоки теории из стран «социалистического лагеря».

Ратмир Холмов жил тогда на сборах в одном номере с коллегой, гроссмейстером Алексеем Суэтиным, считавшимся знатоком теории. Ратмир Дмитриевич, мало обращавший внимания на дебютную стадию партии и игравший больше по наитию, вспоминал: «Меня даже Карпов, когда к Корчному готовился, не пригласил, хотя он тогда всех гроссмейстеров использовал. Но, может, и к лучшему это было. Вот, Суэтин всякий раз кряхтел и жаловался: “Снова в Москву надо ехать, варианты показывать”. И так два раза в неделю. Я ему: “Да ты откажись”, а он: “Тебе легко говорить – попробуй, откажись…” Так что иногда и хорошо оказывалось, что я теории не знал».

В физическую подготовку чемпиона мира включились не только шахматисты, но и медики, диетологи и психологи. Высококлассные специалисты разработали и разложили по косточкам психологический портрет претендента. Нет сомнения, что мнительность, легкая возбудимость, внушаемость и подозрительность Корчного были взяты на заметку и впоследствии умело разогревались на протяжении всего матча.

Свидетель, присутствовавший в 1936 году при разговоре Сталина с вызванным в Кремль следователем, вспоминал:

«Следователю Миронову не удавалось выбить признания от председателя ВЦИК Каменева, в то время как сроки показательного процесса уже поджимали.