Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

Только сейчас ее разум отметил сдвинутые матрасы.

– Ах ты ж, дрянь волосатая…

Уже одетый, я по-прежнему стоял спиной к окну и лицом к ней. Удар ногой в пах кого угодно заставит переломиться. Ну, если кто угодно – мужчина. Могу сказать гордо, я – мужчина.

Раздался глухой чванк. Не во мне. Рядом. Спереди и чуть выше. Чуть не воя от боли после удара, я приподнял лицо и обмер – из правого глаза Карины торчал хвост длинной стрелы.

Карина рухнула на месте, словно пробитый пулей мяч. Кровь картинно брызнула разлапистой струйкой. Зрелище страшное.

Спрятавшись за косяк, я заставил себя выпрямиться и с осторожностью выглянул. Вдали, за горкой дров, сложенных над подземным ходом, скользнула тень. Стрелок спрятался отменно, но – луна. Пусть не полная, но для безоблачного неба достаточно. Разворошенная гостями школа застыла в бездвижимости до самого утра, тени заснули тоже. А за дровами тень не спала.

Сделав мощный вдох-выдох, я перемахнул через подоконник и помчался к стрелку. Бежал с отскоками в сторону, неожиданными пригибаниями и зигзагами. Проклинавший собственную дурость организм ждал следующей стрелы. Но стрелок, державший в руках лук, явно не хотел себя выдавать ни мне, ни другим. Тем более, этих других вокруг полным полно, и есть шанс, что как раз сейчас кто-то не спит в комнатах или шатрах. Раздвинув дрова, стрелок нырнул в лаз.

Хорошо же он подготовился. Или прибыл этим путем. По приказу папринция дрова сложили так, чтобы намертво замуровать ход, а сейчас оказалось достаточно отбросить несколько чурок.

Если я с ходу влечу в темный лаз – поминайте, как звали. Прирежут как слепого котенка. Я поменял направление – теперь несся к лестнице на крышу.

Охрана ворот меня увидела и подняла тревогу. Кто-то уже выскакивал из шатров. Плевать. Взлетев по лесенке, я перемахнул через стену. Надеюсь, удобный скат не срыли. Поздно подумал, но пронесло: склон оказался на месте. Меня прокатило по изгибающейся траектории и выбросило к подножию леса.

Стрелок как раз вылезал из подземного хода.

– Стой, тварь! – само вырвалось у меня.

Я проорал это от отчаяния и запоздалого страха. Мне нечем было ни нападать, ни защищаться, оружия никакого. Кроме пращи. А ее нужно размотать, подобрать соответствующий камешек, вложить, раскрутить и метнуть. Сколько раз меня поразят за это время?

Стрелок то ли в панике, то ли по предусмотренному плану вместо контратаки ринулся в лес. Лук с колчаном полетели в траву. Чтобы легче бежалось? Такое действие больше соответствовало первому варианту. Тогда у меня есть шанс. Потеряв долю секунды, я подхватил оружие на бегу. Ура, вооружен.

Теперь он не уйдет.

Если сообщники не ждут.

Волосы встали дыбом. Но адреналин пер, как зубная паста из тюбика, который попал под каблук. Фарш невозможно провернуть назад. Меня было не остановить. Вдали возник шум, но я не воспринял. Бежал. Шум повторился и уже не смолкал. Дошло: это был приближающийся из леса лай. Стрелок перестал убегать, размытый силуэт полез на дерево. В движениях – страх. Ага, случилось нечто непредусмотренное планом. Еще бы, он все просчитал, долго ждал, целился и выпустил стрелу в удачно подставившуюся цель. Но стрела – не пуля, она летит чуточку дольше. В момент полета, когда ничего не изменить, цель нагнулась, и все пошло кувырком.

Жуткий лай приближался. Но я не полез на дерево. Я с облегчением всматривался вдаль: Гром, Сявка! Малик не ушел. Или ушел, но вернулся за нами, несмотря на угрозу.

Лай приблизился ближе некуда и принес кошмарное понимание: это не Гром и Сявка. Чужие. Хуже, дикие. Еще хуже: волков было три.

Лезть куда-то – поздно. Я перехватил лук, колчан прыгнул за плечо, тетива с первой стрелой мощно натянулась.

Вшшшть. В молоко. Много выше и левее.

Уже видны злобно горящие глаза и оскаленные морды. Назовем неудачный выстрел пристрелкой. Вторая стрела сбила в прыжке первого волка, третья – следующего. Не насмерть, но сейчас это не важно. Четвертая снова ушла в темноту, а пятая вогналась по самый хвост прямо в глотку прыгнувшего на меня зверя.

Двух первых пришлось добить еще парой стрел, расстреливая, как в тире. Бой завершился. Точнее, бойня.

Колени мелко дрожали. Руки не слушались. Сердце колотилось, как молоток доведенного обывателя по лобовому стеклу бронированного «Брабуса».

– Эй, наверху! – крикнул я, натягивая последнюю стрелу. – Познакомимся?

Наконечник демонстративно нацелился вверх.

Пол стрелка до сих пор оставался загадкой. Бегал он прилично, без женских ужимок. Но здесь все так бегают. Одет – в рубашку и штаны типа моих ученических, но так ходят почти все бездоспешные женщины.

Бывший стрелок намерений знакомиться не выказал.

– Спускайся! – более грозно приказал я.

– У тебя одна стрела, – спокойно отметил мягкий голос, который тоже мог принадлежать кому угодно. – А у меня нож. Стреляй. Потом посмотрим, кто кого.

У него в руке действительно появился нож.

Я отошел за ближайшее дерево. Если нож в мой лежак метал этот же человек…

Но почему же сейчас не кинул, а продемонстрировал? Последний козырь… или отвлекающий маневр? Сможет удивить чем-то еще?