Зимних дел мастер

Последовала долгая тишина, заполненная неуверенностью и озадаченностью. Затем Зимовой ответил: Чем я могу услужить тебе, моя госпожа?

– Перестань делать айсберги, похожие на меня. Я не хочу быть лицом, о котрое разбиваются корабли.

А изморозь на окнах? Могу я подарить тебе иней? И снежинки?

– Никакого инея. Не надо писать мое имя на окнах. Это только беду навлечет.

Позволь мне чествовать тебя снежинками?

– Эээ… – Тиффани запнулась. Она была уверена, что богиням не стоит говорить «Эээ». – Снежики… подойдут. – ответила она. В конце-то концов, подумала она, на них мое имя не написано. Люди все равно ничего не замечают, а если кто и заметит, то не догадается, что это я.

Снежинки будут, моя госпожа, будут до тех пор, пока мы не станцуем снова. А мы станцуем непременно, потому что я делаю из себя человека!

Голос Зимового… пропал.

Тиффани осталась одна среди деревьев.

Не считая того, что… не совсем одна.

– Я знаю, ты все еще здесь. – сказала она, пары дыхания клубились на морозе. – Ты здесь, ведь так? Я чувствую тебя. Ты не мои помыслы. Ты не мое воображение. Зимовой ушел. Ты можешь говорить моим ртом. Кто ты?

Порыв ветра стряхнул снег с ближайших деревьев. На головой замигали звезды. Все остальное застыло в неподвижности.

– Ты здесь, – сказала Тиффани. – Ты вкладываешь мысли в мою голову. Ты даже заставила мой собственный голос заговорить со мной. Но этого больше не повторится. Теперь, когда я узнала это ощущение, я смогу не впускать тебя. Если тебе есть что сказать мне, скажи сейчас. Когда я уйду отсюда, я закрою свой ум от тебя. Я не позволю…

Как тебе нравится быть такой беспомощной, пастушка?

– Ты Лето, да? – спросила Тиффани.

Ты как та маленькая девочка, что надевает материнские одежды. Маленькие ножки в больших туфлях, платье волочится по грязи. Целый мир обледенеет из-за какого-то глупого ребенка…

Тиффани что-то такое сделала, что она и сама бы не смогла описать, но голос затих вдали, как пролетевшее мимо насекомое.

Ей было холодно и одиноко. Все, что она могла сделать, это продолжать жить. Можно кричать, плакать, топать ногами, но толку от этого – только согреться. Можно заявлять, что так нечестно и это будет чистой правдой, но вселенную это мало волнует, поскольку значение слова «честно» ей не ведемо. Когда ты ведьма, у тебя только одна проблема. Ты все решаешь сама. Всегда все решаешь сама.

* * *

Пришло Страшдество, со снегопадами и подарками. Из дома ей ничего не прислали, хотя кое-каким каретам удалось пробиться в горы. Она сказала себе, что на то есть уважительные причины и постаралась поверить этому.

Сегодня был самый короткий день в году, и он был удобно подобран в пару с самой длинной ночью. Зима была в самом разгаре и Тиффани никак не ожидала подарка, прибывшего на следующий день.

Шел густой снег, но вечером небо прояснилось и сильно похолодало.

Что-то просвистело с закатного небо прямо в сад Нянни Огг, подняв фонтан земли и оставив большую воронку.

– Так, капусте пришел конец, – сказала Нянюшка, выглядывая в окно.

Они вышли в сад. Из воронки валил пар и в воздухе сильно пахло капустой.

Тиффани вгляделась в клубы пара. Ей мешали земля и капустные побеги, но она смогла рассмотреть что-то круглое.

Она соскользнула в воронку, прямо в грязь и пар, поближе к загадочной штуке, которая уже немного остыла. Тиффани начала очищать ее от мусора и у нее появилось неприятное ощущение, что она знает, что это такое.

Это была та самая «штуковина», о которой говорила Анойя. Она выглядела довольно загадочно. И лишь полностью высвободив ее из грязи, Тиффани поняла, что уже видела ее раньше.

– Ну что там внизу, все в порядке? Я не вижу тебя из-за пара! – крикнула Нянни Огг. На шум падения прибежали соседи и сейчас они взволнованно переговаривались.

Тиффани быстро оттерла землю и давленую капусту с штуковины и ответила:

– Боюсь, что эта штука может взорваться. Скажите всем, чтобы разошлись по домам! И подайте мне руку, пожалуйста?

Наверху раздались какие-то крики и убегающий топот. Появилась рука Нянни Огг, разгоняющая пар, и ухватившись за нее, Тиффани выбралась из воронки.

– Стоит ли нам спрятаться под кухонным столом? – сказала Нянни, пока Тиффани счищала землю и капусту с платья. Затем Нянни подмигнула. – Только собирается ли она взорваться?

Из-за дома вышел Шон, сын Нянюшки, с ведрами воды и остановился в разочаровании, увидев, что они не понадобятся.

– Мам, чего это было?

Нянюшка повернулась к Тиффани, которая ответила:

– Ээээ… огромный камень упал с неба.

– Не могут огромные камни в небе висеть, мисс! – сказал Шон.