Зимних дел мастер

Предполагается, что ты все это умеешь, пастушка! Зачем было браться, если нет?

– Так ты не собираешься мне помочь? – Аннаграмма глянула на Тиффани и затем выражение ее лица немного смягчилось, что было так непохоже на нее, и она спросила: – С тобой все в порядке?

Ты должна все это уметь, пастушка! Зачем было браться, если не умеешь?

Тиффани моргнула. Так ужасно услышать, свой собственный голос, эхом отозвавщийся с другой стороны рассудка.

– У меня нет времени, – беспомощно ответила она. – Может быть другие смогут… выручить?

– Я не хочу, чтобы они узнали! – паника исказила лицо Аннаграммы.

Она умеет колдовать, подумала Тиффани. Вот ведовство ей не удается. Один вред от нее. Она только навердит. Она навредит людям.

Тиффани сдалась.

– Хорошо, я попробую выделить немного времени. В Тир Нанни Огг не так много работы. И я должна объяснить остальным. Они должны знать. Возможно, они согласятся помочь. Ты быстро учишься – ты сможешь ухватить основные понятия где-то за неделю.

Тиффани наблюдала за Аннаграммой. Она еще и раздумывала, стоит ли ей соглашаться! Если утопающей Аннаграмме кинут веревку, она начнет жаловаться, что цвет у веревки не тот…

– Ну, если они придут только чтобы помочь мне… – ответила Аннаграмма, оживляясь.

То, как девушка умудрялась в своих мыслях переиначить действительность, могло даже вызвать восхищение. Еще одна история, подумала Тиффани; в этом вся Аннаграмма.

– Да, мы будем помогать тебе, – вздохнула она.

– А может мы даже скажем всем, что девочки приходят ко мне учиться? – с надеждой спросила Аннаграмма.

Говорят, что прежде чем выйти из себя, надо сосчитать до десяти. С Аннаграммой вам потребуются куда как большие числа, например, миллион.

– Нет, – ответила Тиффани. – Сомневаюсь, что мы так поступим. Это ты будешь учиться.

Аннаграмма открыла рот, чтобы возразить, но увидев выражение лица Тиффани, решила не начинать.

– Ээ, да, – сказала она. – Конечно. Э… Спасибо.

Этого Тиффани не ожидала.

– Они, помогут, скорее всего, – сказала Тиффани. – Нехорошо, если кто-то из нас потерпит неудачу.

К ее изумлению, девушка расплакалась.

– Это все потому, что я не считала их своими друзьями на самом деле…

* * *

– Не нравится мне она, – сказала Петулия, стоя по колено в копощащихся поросятах. – Она обзывает меня поросячей ведьмой.

– Ну ты и есть поросячья ведьма, – ответила Тиффани.

Она стояла снаружи загона. Большой хлев был набит поросятами. Запах был так же невыносим, как и шум. Шел снег, мелкий, как пыль.

– Да, но в ее словах на первом месте поросячья, а не ведьма, – сказала Петулия. – Каждый раз, когда она открывает рот, я чувствую, что сделала что-то не так. – Она помахала рукой перед поросенком и пробормотала несколько слов. Поросенок скрестил глаза и открыл рот, получив большую порцию зеленой жидкости из бутылки.

– Мы не можем бросить ее на произвол судьбы, – сказала Тиффани. – Могут пострадать люди.

– Что же, нашей вины в том не будет, – ответила Петулия, давая лекарство другому поросенку. Затем она сложила ладони рупором и крикнула, перекрывая шум, мужчине в другом конце хлева: – Фред, с этой партией все!

Петулия выбралась из свинарника, и Тиффани увидела, что она подоткнула платье за пояс, а под него надела тяжелые кожаные штаны.

– Что-то они расшумелись сегодня утром, – сказала Петулия. – Разыгрались.

– Разыгрались? – спросила Тиффани. – Ох… да.

– Слышишь, как кабаны вопят в загонах? – сказала Петулия. – Весну почуяли.

– Да еще и Страшдества не было!

– Страшдество послезавтра. Да и как бы то ни было, весна спит под снегом, как говорит мой отец, – ответила Петулия, споласкивая руки в ведре.

И никаких ммм, подумал Третий Помысел Тиффани. Петулия никогда не мекает, когда занята работой. Она уверена в себе, когда работает. Тогда она крепко стоит на ногах. Стоит во главе.

– Если мы увидим что-нибудь дурное и ничего не предпримем, это будет наша вина, – сказала Тиффани.

– Ох, опять ты про Аннаграмму, – ответила Петулия. Она пожала плечами. – Ну, я могу зайти к ней где-то через неделю после Страшдества и показать кое-какие приемы. Это тебя порадует?

– Я уверена, она будет благодарна.

– Я уверена, что нет. Ты других спрашивала?

– Нет. Я подумала, если другие узнают, что ты согласилась, то возможно, они тоже присоединятся, – ответила Тиффани.

– Ха! Ну что же, мы по крайней мере сможем сказать, что пытались сделать хоть что-то. Ты знаешь, я привыкла считать Аннаграмму умной, потому что она знает так много слов и колдует всякие блестящие заклинания. Но покажи ей больного поросенка и толку от нее ноль!

Тиффани рассказала ей про поросенка миссис Корчевщицы и Петулия была возмущена.

– Нельзя такого допускать, – сказала она. – На дерево? Может быть, я заскочу к ней завтра пополудни. – Она помялась. – Ты знаешь, что Матушка Ветровоск будет этим недовольна? Мы ведь не хотим оказаться между ней и миссис Иервиг?

– Разве мы не собираемся совершить правильный поступок? – спросила Тиффани. – Да и к тому же, что такого ужасного она нам сделает?

Петулия коротко рассмеялась, совсем не весело.