Зимний Фонарь (СИ)

Вдохнув побольше воздуха, Анастази покидает «Грач». Переступает границу больничной территории. Предчувствие чего-то ужасающего застревает комом в горле. Перед тем, как зайти в здание, девушка бросает напряжённый взгляд на заброшенный паллиатив. Бетонный исполин, покрытый копотью пламени и элегии, взирает на округу пустыми окнами. Коридор, некогда соединяющий крыло с основным зданием, разрушен: перекрытия его рёбрами прорезают шифер.

В регистратуре Анастази осведомляется о состоянии матери. Из реанимации никаких новостей. Заодно девушка узнаёт о местонахождении брата. По сочувствующему взгляду медрегистратора она понимает, что предстоящая встреча ей точно не понравится.

Когда брюнетка буквально влетает в процедурную, то видит сидящего на кушетке близнеца. Поникшего, потерянного. Глаз его заклеен пластырем. Рядом стоит хирург в синей униформе — в руках у него пинцет, браншами которых зажат чёрный, толщиной со спичку, червь.

Экзитус, всплывает на подкорке название, один из спутников Федры.

Для подавляющего числа населения земли паразитарные болезни являются не такими страшными, как… как для них, для носителей Федры.

Паразит слабо извивается, когда хирург подносит к нему лупу.

— Ну, как я и думал, — разглядывая извлечённого гельминта, говорит седовласый мужчина по фамилии Беркин. — Экзитоз.

Тогда Анастази понимает, что они проиграли в генетической лотерее.

Эпизод пятый

Балтийская Республика: Линейная

Ковна 2-1-8

1-1/990

На рабочий стол выложены связки ключей: от квартиры и машины. Рядом лежит билет на утреннюю электричку. Анастази выдыхает дым и, затушив окурок о разбитый снежный шар, закрывает окно. Рама под натиском ветра скрипит. Морщась, девушка поворачивается к зеркалу. Делает глубокий вдох. Собирает волосы в хвост. Салфеткой убирает крошки осыпавшейся туши.

В квартире темно. Из комнаты Элиота доносится странный шум: какой-то шорох, хрипы… Анастази включает фонарик. Не обнаружив мерцание, сперва успокаивается. Доходит до двери. Точно в тот момент слышится громкий крик — женский крик. Брюнетка толкает дверь и заглядывает внутрь. Никого невидно. Единственным источником света является горящий монитор компьютера. На экране надпись: «ВЫ МЕРТВЫ».

— Ты чего-то хотела?

Анастази оборачивается и нос к носу сталкивается с братом. Она теряется, когда смотрит на него. Прооперированный глаз заклеен пластырем, из-за чего в полутьме лицо брата выглядит жутко. В руках у Элиота чашка кофе. На шее — наушники. Провод небрежно болтается в ногах.

— У тебя… в комнате…

— Проклятье, — глухо ругается тот, — меня опять убили. Если решишь когда-нибудь поиграть в «Душерождённых», запомни: меню в игре не пауза.

— А? Ладно, как скажешь.

Лишь пройдя в свою комнату, Элиот оборачивается и замечает, что сестра в уличной одежде, а на плече её висит дорожная сумка.

— А… Ты куда-то собралась?

— Я уезжаю, — звучит твёрже, чем хотелось. — У меня скоро электричка.

— Куда?

Никакого упрёка.

Вопрос звучит настолько обыденно, что Анастази становится не по себе.

— В Родополис.

— И… — в голосе проступают опасения. — Когда ты вернёшься?

— Я не вернусь, — отвечает брюнетка, благодаря ночь за то, что тьмы скрывает слёзы.

— А как же мама? — осторожничает парень. — Она расстроится, когда…

— Вот только не делай вид, что не знаешь. Она не вернётся, Элиот, — разбивающей сердце репликой перебивает его сестра, крепче сжимая ремень сумки. Брат невольно отшатывается — содержимое кружки выплёскивается за края. — У неё диффузный экзитоз. С такими диагнозами не возвращаются.

— Д-давай спокойно с тобой всё обсудим, — отставив кружку, просит Элиот. — Как-то это всё, ну, неожиданно.

— А о чём здесь говорить? Элиот, этот город умирает: сначала отец, теперь мама, а потом, выходит, и мы, — переходит на шёпот девушка. — Я знаю, что смерть неминуема, что я тоже буду больна, но я не хочу умирать здесь.

— Именно поэтому ты решила [свалить]? Спасибо, что предупредила.

— А чего ты хотел? Чтобы я и дальше жила в этом могильнике, работала кассиршей и херила свою жизнь?

— Нет, я просто хотел, чтобы мы были семьёй и… ты права. Н-наверное, ты права. Наша семья умирает.

В немом возмущении девушка открывает рот. Также беззвучно закрывает. Вылетая в подъезд, напоследок бросает:

— Я напишу тебе.

Ложь.

Близнецы понимают это, но оба молчат.

Входная дверь захлопывается. В квартире становится ужасающе тихо.

— Вот мы и остались одни, — звучит пронизанный сочувствием голос. Элиот нерешительно оборачивается и видит на пороге своей комнаты Шарлотту. В полутьме её волосы переливаются медью, а кончик конопатого носа, как и подушечки пальцев, чернеет обморожением. Немёртвая складывает руки на груди и добро улыбается. — Здравствуй, Элиот.

Глава третья. Однажды в октябре