Зимний Фонарь (СИ)

С дальней колонны на них взирает нарисованный Немок. Трафаретный скелет, у ног которого пляшут маленькие человечки — настолько нелепые и безобразные, что кажется, будто дорисованными штрихами замаскировали подтёки краски.

Деми беспристрастно смотрит на влюблённых. На Элиота. Брюнет первым не выдерживает этой пытки и, отвернувшись, заходит за угол. Спиной прижимается к стене. Единым глотком допивает приветственный коктейль и, поморщившись, сжимает пластик. Бросает в сторону.

Тягучее жжение поражает глаз. Всё сохнет, слезится. Элиот опускает веко и вытирает выступившие слёзы. Затем боль отступает. Парень осторожно приоткрывает глаз и понимает, что ничего им не видит. Веки обильно увлажняется. Начинает течь. Лайн спешно вытирает лицо и видит на рукаве кровь.

— Что за…?

Капля за каплей усиливается поток. Всякое опьянение нисходит. Испуганно прикрывая глаз, Элиот смотрит по сторонам.

– [С ума сойти]… — ахает проходящая мимо Алиса и, схватив почитателя за плечи, останавливается перед ним и поднимает голову. — Что с тобой, Лайн? Решил повторить тот эмотикон с выпученным глазом?

— Отстань, Лис, — огрызается тот и сбрасывает её руки.

Только он собирается куда-нибудь деться, как Мартене хватает его за локоть и разворачивает к себе:

— Слышь, Лайн, — натянуто улыбается рыжая, — это ненормально. Поехали в больницу.

— Я сам…

— В яслях ты тоже говорил «я сам», а в итоге обоссался, — криво усмехается знакомая и тянет парня к выходу. — Ранайне блеванёт, если увидит… это. Да и Фриц тоже. [Нечего] народ пугать. Зрелище не для слабонервных.

Лайн понимает, что девушка права.

Немногие обращают на них внимания. Однако случайные взгляды полны ужаса. Нескольких Элиоту достаточно, чтобы смутиться и стыдливо закрыться руками. Алиса наконец выводит парня на стоянку. Подводит к серебристому седану-тудору «Хунамира» и говорит:

— Ща, только ключи найду.

— Надо Зи предупредить, — опоминается брюнет, поглядывая в сторону «Мёртвой Мили».

— Предупреди, — соглашается рыжеволосая и, чуть пошатнувшись, отпирает машину извлечёнными из сумки ключами. — Напишешь ей из машины. С такой [проблемой] как бы нельзя терять время на поиски и всё такое прочее.

Элиот кивает и, поглядывая в мутные глаза девушки, интересуется:

— А ты вообще, ну, нормально себя чувствуешь? В смысле, чтобы сесть сейчас за руль.

— Давай резче, а? — раздражается та и буквально запихивает парня в салон. — Я выпила немного, по промилле попадаю.

В городе сторонятся «Мёртвую Милю». Детям говорят, что это место проклято. Иногда Элиоту кажется, что это воистину так.

Эпизод четвёртый

Балтийская Республика: Линейная

больница Святой Адеолы

1-1/990

Стоило побеспокоиться, когда после десяти никто не написал.

Когда часы пробили полночь, а на протофоне даже не было ни одного пропущенного звонка.

В угаре веселья несложно опоздать, и также легко не заметить, когда об обусловленном часе забывают другие.

Анастази недостаточно трезва, чтобы понять, как согласилась сесть в красморовский броневик. Она впервые оказывается в кабине «Грача» — шестиместного транспортёра с пулемётной башней на крыше. Лобовое стекло, боковые и заднее настолько узки, что с непривычки у пассажирки сбивается ориентация по местности. В салоне при этом невероятно темно: горит лишь красноватая подсветка приборной панели.

— Её доставили в реанимацию полчаса назад, — гремит над ухом голос. Лайне вздрагивает. — Меня попросили привезти тебя в «Адеолу».

Сидящий за рулём красморовец — Марк Дайомисс — служит охотником при местном мурмурации. Как и прочие агенты, он одет в тёмную крылатку, а лицо его закрыто противогазом в виде чумного клюва. Белоснежный, что по внутренней иерархии определяет его как правоохранителя. Несмотря на то, что мужчина старше её лет на десять, наконечник его клюва уже озолочён, что возвышает его над прочими сослуживцами.

Глядя на жёлтый отсвет, брюнетка тоскливо вздыхает.

— Элиот знает? — только спрашивает она, нервно теребя ремень безопасности. — Я его…

— Он уже там, — всё также отстранённо отвечает мужчина. На немой вопрос он качает головой. — Я не в курсе.

Стоит больнице выглянуть из-за поворота, как Анастази немеет. Внутри селится страх. Невыразительное четырёхэтажное здание находится в паре километрах от Линейной, за густым лесом и высоким забором.

Прежде здесь был госпиталь, но, за недостатком финансирования, его перепрофилировали в хоспис. Часть помещений осталась бесхозными, в другой принимали поражённых — пострадавших при аварии в Прайрисн. Спустя шесть лет в здании произошёл пожар. Паллиативное отделение закрыли. Тогда же, на фоне предвыборной кампании очередного мэра, большинство помещений медучреждения было восстановлено. Теперь рядом с заброшенным крылом сверкает белизной многопрофильная больница.