Читаем Зигфрид полностью

Люблю я дыханье прекрасной весныИ яркость цветов и дерев,Я слушать люблю средь лесной тишиныПернатых согласный напев.В сплетеньи зеленых ветвейЛюблю я палаток белеющий ряд,Там копья и шлемы на солнце горят,Разносится ржанье коней.Сердца крестоносцев под тяжестью латБез устали бьются и боем горят.Люблю я гонцов неизбежной войны,О, как веселится мой взор!Стада с пастухами бегут, смятены,И трубный разносится хор.Сквозь топот тяжелых коней!На замок свой дружный намер устремят,И рушатся башни, и стены трещат,И вот — на просторе полей —Могил одиноких задумчивый ряд,Цветы полевые над ними горят.Люблю, как вассалы, отваги полны,Сойдутся друг с другом в упор!Их шлемы разбиты, мечи их красны,И мчится на вольный просторТабун одичалых коней!Героем умрет, кто героем зачат!О, как веселится мой дух и мой взгляд!Пусть в звоне щитов и мечейВсе славною кровью цветы обагрят,Никто пред врагом не отступит назад!

Король Гернот, потирая руки, сказал:

— Что-то уж очень воинственна твоя песня, жонглер! Военные заботы и так утомили нас. Пускай другой споет что-нибудь повеселее.

Выйдя из толпы, запел второй менестрель. Он был юн, и русые длинные кудри, спадающие на плечи, делали его похожим на молоденькую девушку. Зазвенела его песня:

Через лес густой,Вешнею поройМайским вечеркомЕхал я верхом                 Из Оуэ в Аррас!                 Доренло, в Аррас!Вдруг — красотки двеВ злаках и цветахВенок на головеСветлый май в руках —                 Навстречу мне как раз!                 Доренло, как раз!Светлый дар весне,Май несут оне,Светлый май несут,Пляшут и поют:                 Доренло, я люблю!                 Доренло, я люблю!Я с коня сошел,К ним я подошел:— Можно мне идтиС вами по пути?                 Резвясь и шутя,                 И венки плетя,                 Шли все вместе мы…Где ты, мой Аррас!Где ты, мой Аррас!                 Я венки сплетал,                 Пел и танцевал,                 Вместе пели мы:Как люблю я вас!Как люблю я вас!

Довольный Гунтер захлопал в ладоши:

— Певцу за сладкую песню лучшее платье с моего плеча! Пей и ешь с нами, рассказывай нам сказки все лето!

Юный менестрель, поклонившись, вдруг снова запел своим чудным голосом:

Перейти на страницу:

Все книги серии Мифы

Львиный мед. Повесть о Самсоне
Львиный мед. Повесть о Самсоне

Выдающийся израильский романист Давид Гроссман раскрывает сюжет о библейском герое Самсоне с неожиданной стороны. В его эссе этот могучий богатырь и служитель Божий предстает человеком с тонкой и ранимой душой, обреченным на отверженность и одиночество. Образ, на протяжении веков вдохновлявший многих художников, композиторов и писателей и вошедший в сознание еврейского народа как национальный герой, подводит автора, а вслед за ним и читателей к вопросу: "Почему люди так часто выбирают путь, ведущий к провалу, тогда, когда больше всего нуждаются в спасении? Так происходит и с отдельными людьми, и с обществами, и с народами; иногда кажется, что некая удручающая цикличность подталкивает их воспроизводить свой трагический выбор вновь и вновь…"Гроссман раскрывает перед нами истерзанную душу библейского Самсона — душу ребенка, заключенную в теле богатыря, жаждущую любви, но обреченную на одиночество и отверженность.Двойственность, как огонь, безумствует в нем: монашество и вожделение; тело с гигантскими мышцами т и душа «художественная» и возвышенная; дикость убийцы и понимание, что он — лишь инструмент в руках некоего "Божественного Провидения"… на веки вечные суждено ему остаться чужаком и даже изгоем среди людей; и никогда ему не суметь "стать, как прочие люди".

Давид Гроссман

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза